Бальдур подставлял лицо под обжигающее калифорнийское солнце, пока их желтый хот-род летел вперед по дороге, поднимая клубы пыли и угрожающе рыкая своим шестицилиндровым двигателем. Он сидел на месте пассажира и глядел на полоску океана, виднеющуюся слева, тогда как за автомобилем управлял Барри Рейнальдс, его новый  знакомый, уговоривший отправиться в это авантюрное путешествие.
Моргенштерн, стремившийся все его двадцать лет проживания в Америке, убраться мыслями обратно в прошлое, жил в Нью-Мехико или Техасе, охотился на бизонов и объезжал мустангов. А похоронив недавно Ананда и его жену, которые угасли один за другим, снял ранчо в глуши и не казал носа в цивилизованные города. Но прогресс сам его нашел. К сожалению, к тридцатым годам в Америке не нашлось бы уголка, который можно было бы назвать уединенным.
Машина Барри заглохла рядом с его участком, когда Бальдур как раз верхом объезжал границы территории. Он помог дотянуть автомобиль до ранчо и даже предоставил инструмент для ремонта. Пригодились старые навыки кузнеца, да и само устройство двигателя оказалось занимательным. Бальдур, сначала поглядывающий на автомобиль с опасением, сам не заметил, как втянулся в процесс починки, задавая множество вопросов. Рейнальдс, видя такой интерес, отвечал с охотой, рассказывал о себе, улыбаясь широкой белоснежной улыбкой. Ему было около сорока, он был поджар и загорел, как человек, который много проводит времени на свежем воздухе, занимаясь физической работой. Он прошел Первую мировую, воюя на Марне. Немецкое имя Бальдура сначала его смутило, однако он решил, что в 1914 году Моргенштерн был еще совсем сопляком. Когда же Рейнальдс узнал, что Бальдур - врач, это совсем его покорило. Какой-то врач спас его под Верденом, и потому ко всем эскулапом американец относился с пиететом.
Они как-то быстро сошлись в интересах. Барри оценил знания и опыт Бальдура и даже остался погостить на ранчо на пару дней, пока они ремонтировали мотор.
- Так, стало быть, дружище, вы тут живете совсем один? – спросил он как-то вечером, когда они сидели на широкой веранде, перед каменным очагом, и пили контрабандный виски, запрещенный по временам сухого закона. 
- Не совсем. Ранчо большое, за всем не уследишь, поэтому я нанял пару конюхов, служанок и повара, которые помогают с работой.
- Но это не компания для души. Я вижу, автомобили пришлись вам по вкусу, не хотите ли прокатиться как-нибудь?
- Хотите прокатить меня с ветерком? – Бальдур позволил себе снисходительную улыбку, и хотел уж было отказаться
- Нет, мистер Моргенштерн, я предлагаю вам самому научиться управлять хот-родом, - глаза Барри заговорщицки блеснули, он сделал еще глоток виски.
А вот это было интригующе. Бальдур любил управлять чем бы то ни было. Пилотом он оказался отменным, он быстро обучался, не паниковал, не путал педали, слушая указания Барри, не боялся скорости и хорошо просчитывал ситуацию. Рейнальдс не мог нарадоваться его успехам. Его пребывание на ранчо затянулось, и в один прекрасный день тот пришел к нему с предложением.
- Бальдур, не хотите ли поехать в Калифорнию? Там будет одно мероприятие, вам точно понравится, столько хот-родов в одном месте – это большая редкость.
И Моргенштерн в очередной раз согласился. Вообще, на его вкус Рейнальдс был слишком жизнерадостным, он всегда улыбался и пытался заставить Бальдура делать тоже самое. Это американское «Fine» как ответ на очередной вопрос о том, как дела. У Моргенштерна все было далеко не «Fine», и Моргенштерн не хотел пересиливать себя, чтобы любезничать с другими людьми. Однако Барри смирился и с этим, списывая молчаливость и холодность Моргенштерна на долгое затворничество и нелюдимость. Тем не менее поездка в Калифорнию оказалось познавательно и даже приятной.
На огромном поле в несколько тысяч гектар некий господин Моррисон устраивал дружеский заезд на скорость с последующим чествование победителя в своем особняке. Бальдур следил за гонками через бинокль, чувствуя, как впервые за долгие годы в его душе разгорается неподдельный интерес. Какая-то из машин пришла первой, но Бальдур уже не обращал на это внимания, Барри увел его знакомиться с очередными знающими людьми.
Потом весь кортеж двинулся к особняку Моррисона, где приглашенные должны были гулять до вечера. Рейнальдс увидел в толпе знакомого, и отправился поговорить с ним, на время покинув Бальдура. Тот стоял посреди длинной анфилады второго этажа, по которой прогуливались гости. Бокал вина в руке составлял ему компанию, Бальдур держал его скорее для порядка, чем в надежде напиться. Он разглядывал декор особняка, красивого и судя по всему только что отремонтированного. Много лоска и денег. Он смотрел на дам, удивленно отмечая, что мода ушла вперед, и женские туалеты стали гораздо более откровенными. Это смущало, особенно когда пара девушек, прошла мимо него, хихикая и заинтересованно поглядывая в его сторону, кисти на платьях колебались при каждом движении бедер, отвлекая внимание на себя. Однако Бальдур прекратил рассматривать пейзажи, внезапно почувствовав то, чего не чувствовал уже много лет. Зов присутствия  предупреждал его о том, что где-то здесь еще один бессмертный.

Отредактировано Бальдур (2015-06-09 15:40:59)

Бальдур осмотрелся по сторонам, выискивая глазами собрата по оружию, не для того чтобы устраивать бой, но поздороваться требовал долг. В конце концов, это мог быть старый знакомый. Однако к этой встрече он не был готов. На перилах галереи стоял Альбер и точно также кого-то искал глазами в толпе. Черт, надо уходить. Только не сейчас, когда… Но было поздно, Альбер увидел его. Выражение узнавания, ужаса и мучительной боли, как будто один вид Бальдура приводит его в отчаяние, вонзая нож в спину. Что ты делаешь, это же опасно, - шептал Бальдур одними губами, и это словно стало дурным пророчеством. Альбер неловко отклонился и стремительным белым лебедем сиганул вниз, приземляясь спиной на пирамиду бокалов. Бальдур только и мог, что беспомощно тянуть руку, но был слишком далеко, чтобы удержать. Раздался истошный женский вопль, какая-то молодая девушка билась в истерике, глядя на изувеченное тело внизу. Бальдур и сам ужаснулся, когда увидел это зрелище. Альбер лежал посреди вестибюля в луже шампанского и осколков, где игристое вино уже начинало смешиваться с кровью, вытекающей из ран на голове и спине. Руки были раскинуты по сторонам, он не шевелился, видимо пребывая в глубоком обмороке. Изо рта его шла кровь, повреждены легкие… Бальдур сжал ладони в кулаки, которые от чего-то стали дрожать. И почему судьба снова свела их вместе? И снова все превращается в трагедию, только уже с первой минуты.
Когда первая волна ужаса и паники стихла, вокруг засуетились люди, Послышались крики:
- Врача, врача!
Словно из под земли выросший Барри тронул Бальдура за плечо.
- Бальдур, вы же врач, сделайте что-нибудь, - в его глазах было столько надежды на чудесные способности одного конкретного доктора, что Бальдур только кивнул, быстро сбегая по ступенькам. К тому же в этом случае, он был уверен на сто процентов, что пациент обязательно выживет. И что ему нужно оказать помощь до того, как он придет в себя и снова увидит его позабытое лицо.
Девушка, недавно кричавшая на галерее, теперь суетилась внизу, и это раздражало. Она кинулась к нему, заламывая руки, когда услышала, что он может помочь.
- Спасите его, умоляю! – она была хороша даже с размазанным по щекам макияжем.
Бальдур сделал вывод, что девушка и Альбер близки, даже весьма, однако, видимо, она не в курсе, что так просто ее кавалеру не убиться.
- Успокойтесь, мисс, все будет хорошо, - сказал он самым убедительным тоном, отстраняя ее в сторону, но она не верила, продолжая безутешно рыдать.
Бальдур быстро подошел к распростертому на осколках телу. Кровь вытекала из раны на затылке, которая давно привела бы к смерти, будь Альбер обычным человеком. К тому же осколки основательно поранили спину. Но все потом, сначала его нужно отсюда унести. Подальше от толпы, увлеченно пялящихся зевак, которые будут весьма изумлены, увидев как недавний покойник оживает и встает, исцелённый не иначе как силой Господа.
Подошедший господин, хозяин дома, быстро пожал Бальдуру руку, тревожно глядя ему в лицо.
- Что нужно делать? Говорите, я достану все, что потребуется. Однако ближайшая больница в двух часа езды на автомобиле.
А потом перевел взгляд на Альбера и побледнел.
- Иисусе, какой ужас…
Бальдур тронул мужчину за плечо, заставляя смотреть на себя.
- Мистер Моррисон, не так ли? Мне нужна отдельная комната с длинным столом и кроватью, пара галлонов горячей воды и мой черный кожаный футляр из багажа. Мистер Рейнальдс покажет, где он.
Хозяин дома понятливо кивнул и растворился, отдавая приказы.
Бальдур аккуратно поднял безжизненное тело Альбера с покорёженного постамента и переложил в принесенную слугой белую скатерть, туго пеленая как младенца. Потом бережно поднял на руки и пошел наверх за слугой, указывающим дорогу, оставляя толпу расступившихся зевак позади.
Комната была одной из гостевых спален, куда спешно принесли длинный разделочный стол с кухни и застелили чистой тканью. Сюда же был доставлен его кофр с  медицинскими инструментами.
Друзья и близкие д’Эстена порывались присутствовать при операции, что категорически не вписывалось в планы Бальдура.
- Подождите за дверью, я сделаю все, чтобы спасти его жизнь, - Моргенштерн мрачно посмотрел на девушку и еще одного молодого человека, который, кажется, называл свое имя, но он не запомнил.
- Вам нужен ассистент? Я могу помочь.
Донаван, кажется, так. Бальдур покачал головой.
- Нет, я справлюсь один.
Снова послышались звуки протеста, и Бальдур, не выдержав, рявкнул:
- Барри, уведи их и проследи, чтобы сюда никто не заходил, мистер Моррисон, да помогите же ему!
Это внезапно помогло. Мужчины засуетились, всеми правдами и неправдами выпроваживая лишних из комнаты, и оставляя Бальдура наедине с неподвижным телом. Доктор раскрыл чемодан, доставая острый скальпель, и начал срезать окровавленную, пахнущую шампанским одежду с Альбера. Юноша снова лежал перед ним обнаженным, однако совсем не при тех обстоятельствах, при каких хотелось бы. Разумеется, никаких операций он делать не будет, однако это будет их маленьким секретом.
Он тщательно промыл все ссадины, достал пинцетом все осколки стекла и перевязал раны, чтобы остановить кровь. Он уже видел, как медленно ребра встают на место, а гематома под грудной клеткой уменьшается на глазах. Скоро Альбер придет в себя.
Бальдур перенес его на кровать, а потом после небольшого раздумья сел рядом, проводя ладонью по светлым волосам юноши. Надо было уходить, но он почему-то не мог заставить себя встать.
И только потом, когда Барри несмело заглянул внутрь, Бальдур вышел к волнующимся друзьям.
- Он поправится, все будет хорошо. Где здесь можно помыть руки?
И не слушая бодрых криков облегчения и поздравлений этих шумных янки, пошел за слугой.

Отредактировано Бальдур (2015-06-09 18:51:49)

Бальдур не спеша мыл руки, старательно вычищая между пальцами, под ногтями итак уже совершенно чистых ладоней. Но ему все еще мерещилась кровь Альбера, заливающая белую ткань. Когда он был за работой, то отстранялся ото всех посторонних мыслей, но сейчас, когда дело было сделано, Бальдур кристально ясно понимал одно – он не хотел, чтобы Альбер страдал. Что же он тогда наделал?
Он сполоснул лицо, и долго смотрел на круги, расходящиеся по воде, надеясь найти в них ответы на мучающие его вопросы. Выходило не очень, лицо Альбера в тот роковой момент сказало ему о многом. Наверное, им лучше никогда не встречаться больше. Нужно было позвать Барри и убираться отсюда на забытое богом ранчо в Техасе, а лучше в другую страну, на другой континент, чтобы точно обезопасить и себя и его. Эта малодушная мысль казалась ему самой разумной, даже весьма. Он вышел в коридор, и снова отправился искать мистера Моррисона, желая попрощаться.
- О, вот и вы! – четверо американцев поджидали его на лестнице, - ваш багаж уже отнесли в соседнюю спальню, надеюсь, вам там будет комфортно.
- Мой багаж?  Но…
- Все уже улажено, мистер Моргенштерн, вы и мистер Рейнальдс теперь мои гости, Однако мы очень надеемся, что после сегодняшнего чуда спасения, вы совершите еще одно, и как можно быстрее поставите на ноги нашего друга, мсье д’Эстена. Поверьте, в долгу мы не останемся.
Ах да, по легенде Альбер все еще цепляется за жизнь, а не идет на поправку в рекордные сроки. Другой врач для него равносилен приговору. Черт… по всему выходило, что Альбер жизненно нуждается в помощи Бальдура, и оставлять его вот так совершенно немыслимо и неблагородно.
- Благодарю, мистер Моррисон, разумеется, я останусь, чтобы проследить за выздоровлением господина д’Эстена, - Бальдур церемонно кивнул, глядя как проясняются лица всех янки, - он все еще в тяжелом состоянии, так что навещать его я бы не рекомендовал.
И видя расстроенное выражение лица девушки, добавил:
- По крайней мере, пока, мисс…
- Брукс, - она очаровательно улыбнулся, подавая ему ручку, - я перед вами в большом долгу.
- Не благодарите, - Бальдур коснулся губами атласной перчатки, нечитаемым взглядом следя за мисс Брукс. Красивая, холеная, любит внимание… Альберу подходит, несомненно лучше, чем он.
- С вашего позволения, я пойду, проведаю больного.
Он подошел к двери, ведущий в спальню Альбера, и, сделав глубокий вдох, вошел внутрь. Тот лежал в той же позе, что и ранее, бледный, отстраненный, забывшийся тяжелым сном. Бальдур нахмурился, подходя к кровати, и усаживаясь рядом. Пальцы коснулись бледного запястья, считая пульс. Ритм сердца был глубокий и ровный, значит, Альбер уже почти восстановился, но отчего-то притворяется.
Бальдур наклонился, ладонью убирая со лба мелкие локоны и чуть приподнимая марлевую повязку. Все глубокие раны почти что затянулись, не оставляя после себя никаких следов.
- Альбер, - позвал он, - очнись, я знаю, что ты не спишь.

Отредактировано Бальдур (2015-06-10 13:26:36)

Как он и предполагал, Альбер был в сознании. И у него было множество вопросов, которые он торопился задать сквозь подступающую истерику. Бальдур понимал это его состояние, и пережитый шок, однако не знал, что ответить. Вот прямо сейчас он не был готов начать этот разговор, вспоминать гибель корабля, и те свои дни уже позже, наполненные дурными мыслями. Поэтому он начал с самого простого в данном случае…
- У обычного человека в твоем возрасте подобные травмы заживают за две-три недели, не считая твоей смертельной раны на затылке. Полное восстановление займет около полутора. Однако первые четырнадцать дней рекомендован постельный режим, чтобы не возникали лишние вопросы.
Альбер сел, и в его глазах было столько отчаяния, что Бальдур на секунду усомнился, а было ли правильным оставаться здесь? Кажется, один его вид причинял Альберу больше страданий, чем унизанные осколками стекла спина и запястья. Стоило как-то объясниться, однако верные слова было тяжело найти.
- Послушай, - Бальдур вздохнул, несмело сжимая в руках чужую ладонь, - я приехал сюда с другом, не ожидая тебя здесь увидеть. Если бы я знал, что так… что ты так… я бы никогда не потревожил твой покой.
Кажется, это было не то, все было не то. А потом Альбер попросил его уйти. Видимо, он еще не до конца осознавал свое положение, и что Бальдур не мог так просто выполнить его просьбу.
- Видишь ли, Альбер, я не могу уйти, я теперь гость в доме господина Моррисона, да и если у тебя будет другой врач – это грозит проблемами. Да и мисс Брукс настаивала на моем присутствии.
Натянутая усмешка на секунду искривила его губы.

Бальдур начинал медленно, но верно закипать. Он понимал гнев Альбера, и его боль, и его тоску, и его сожаления о потерянном времени. Но неужели он полагал, что все это время Бальдур беспечно проводил на ранчо, купаясь в довольстве и не думая о том, как они расстались.
Его душа очерствела за двадцать лет, и он думал о том, что успешно справился с задачей – умертвить эту страсть в своем сердце, однако, когда глядел на Альбера, понимал, что это было просто невозможно. Возня с одеялом и вовсе пробудила в нем то, что не принято чувствовать по отношению к пациенту, только что перенесшему операцию.
Он навис над Альбером, прижимая его запястья к дорогому хлопку постели, и заставляя посмотреть прямо в глаза.
- Прекрати. Ты думаешь неверно, если решил, что те дни для меня ничего не значили, - на лице его застыло суровое выражение, однако громкий шепот выдавал волнение, - мы обязательно поговорим об этом, если ты захочешь… Но не сейчас, а позже, когда твоя голова станет нормально соображать.
Он медленно и со вздохом выпрямился. Повязка сползла с головы Альбера, оставляя только бурые подтеки крови на кудрях снизу и на макушке. Бальдур аккуратно подцепил ее пальцами, освобождая голову от бинтов.
- Надо бы тебя перевязать, для большей достоверности. И не нужно меня гнать, я все равно не уеду. Прости.

Альбер перехватил его руку, но не для того, чтобы отбросить ее от себя. Нежное прикосновение, и томительный, как жаркая летняя ночь, поцелуй. Бальдур снова вспомнил, каково это… Ледяная вода океана лишила его многого, просолила его тело, выхолостила душу, но что он за человек, если забыл об этом ощущении. На секунду мелькнула безумная мысль, что он прощен. Но нет, Альбер отстранился от него, поникший и бледный, как сломанная хризантема.
- Я выполню все это, - он кивнул, доставая свежие бинты, - однако еще несколько дней тебе следует побыть здесь. Тебя нельзя было перевозить, по крайней мере час назад ты выглядел именно так.
Он методично раскручивал бинт, обвязывая голову, потом грудь, потом руки. Чем больше белой марли, тем лучше, бессмертные слишком быстро приобретали здоровый, цветущий вид. А этого пока что нужно было избежать. Руки сами выполняли процедуры, доведенные до автоматизма, но мыслями он был в холодной Атлантике. Этот разговор горел у него на губах. Наконец, молчание стало невыносимым.
- Я провел в океане три дня. Я мало что помню, потому что, когда разум возвращался ко мне, что-то снова меня убивало. Температура, соленая вода в легких, обезвоживание…
Тьма. Сначала была кромешная тьма, которая стала его колыбелью. Он больше некогда не увидит неба над головой. А потом он умер… Вдох, соль разъедает легкие, и он беспомощно открывает рот, вода тут же забивает глотку, его тошнит собственным криком…. Холодно, так холодно… Альбер. Его лицо смывает поток крови, пахнущей металлом и йодом. Елена стоит рядом, в ее скорбном взгляде читается разочарование и боль… Не спас. Кровоизлияние в мозг.
- Я дрейфовал во льдах, когда меня подобрало какое-то судно. Чудом… Разумеется, они думали, что я мертв. Я и выглядел как труп, холодный трехдневный труп.
Он шепчет молитву, по крайней мере, ему кажется, что его губы двигаются. Он хочет умереть. Навсегда.
- И они были очень удивлены, когда я очнулся… и напуганы.  – он посмотрел куда-то вдаль мимо плеча своего пациента, - но им хватило благоразумия не выкидывать меня обратно в воду. Хорошо, что моряки в это время уже не так суеверны.
Бальдур помолчал, снова глядя на Альбера. А потом, собравшись с духом, продолжил.
- Ананд нашел меня и выходил. Скорее в психологическом плане. А потом… Я нашел тебя, спустя полтора года, Альбер. И.. ты был не один. Ты казался таким счастливым, и эта девушка… Я не решился подойти. Обвиняй меня, если хочешь, но как бы ты поступил на моем месте?
Голос Бальдура сорвался, выдавая его волнение. Рука скользнула по лицу, закрывая глаза. Ну вот, карты выложены на стол… какой долгий день.

Отредактировано Бальдур (2015-07-06 23:05:50)

Ладонь смахнула с лица воспоминания, возвращая его в настоящее. Сейчас уже не двенадцатый год, а тридцать второй. Много воды утекло. Холодной соленой воды.
- Как все-таки забавно. Альбер, это не соревнование, кто больше пережил. Я просто хотел, объяснить тебе, почему я не… вернулся к тебе. Вероятно, я не преуспел в этом.
Он смотрел на Альбера, сидящего рядом. Они спокойно разговаривали, сидя плечом к плечу, разве это возможно? Однако последние его слова, заставили Бальдура подобраться.
- Я виню себя только за эту встречу, вернее, за ее последствия. То решение было продиктовано необходимостью, ты бы не смог жить со мной таким, видит Бог, я бы утянул тебя за собой к своим демонам. Но и прощаться я тоже не хотел.
Альбер ждал от него другого, но трусом и слабаком Бальдур себя не считал. Это решение далось ему волевым усилием, еще каким. Чтобы снова стать собой, он должен был быть один. Однако его воскрешение весьма затянулось, это следовало признать.
- Хорошо, я скажу тебе это «прощай», - он крепко пожал руку д’Эстена, но не стал выпускать из ладони, - но и «здравствуй» тоже.
На губах обозначилась улыбка, они встретились по воле судьбы именно сейчас, а Бальдур верил в предопределение.
- А сейчас я ненадолго выйду.
Бальдур поднялся и вышел за дверь. Все те же лица на тех же местах. Когда он появился на пороге, они подняли головы, глядя на Бальдура с ослепляющей надеждой. Интересно,  если бы он принес и м плохие вести, его бы разорвали?
- Господин д’Эстен cейчас спит, однако он поправится. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы сюда доставили его личные вещи. Кажется, костюм моего пациента не пережил сегодняшнего вечера. И, господин Моррисон, мы злоупотребим вашим гостеприимством, надеюсь, вы  не против.
- Нет, что вы, оставайтесь здесь столько, сколько считаете нужным, - хозяин дома засуетился вокруг, однако всем видом своим показывая облегчение.
- А когда его можно будет навестить? – спросила мисс Брукс.
- О, вы еще успеете покормить его бульоном с ложечки, мисс. Но не сегодня. Сейчас вам лучше пойти поспать, время уже позднее.
А сегодня он - мой. Взгляд Бальдура не вызывал желания с ним спорить, поэтому тихо и мирно все гости расходились по своим комнатам. 
Бальдур тоже мог бы пойти к себе, но его долг врача требовал оставаться у постели пациента. Поэтому он не стал особенно долго размышлять над вариантами и пошел обратно в спальню Альбера.
- Они ушли, - он сначала сел на кровати, а потом лег рядом на одеяло, поворачиваясь лицом к Альберу.