Возвращение в Британию Бальдур решил отметить в "Савое", заказав себе роскошный обед, и разглядывая за бокалом выдержанного вина и супом из устриц местный цвет общества. Трапеза выходила довольно унылой. За полвека, которое он  провел в путешествиях, все его знакомые успели умереть естественной смертью, и теперь он не узнавал, ровным счетом, никого. Возможно, возвращаться было не столь хорошей идеей, как думалось вначале.
- Доктор Моргенштерн? Бальдур, вы ли это? Вот так встреча!
Бальдур поднял глаза от кипенно-белой салфетки с вензелем и посмотрел на окликнувшего его человека. Перед ним стоял щегольски одетый сухопарый мужчина, в вызывающей шляпе, с лихо подкрученными молодецеватыми усиками. На губах кривая ухмылка, а в глазах черти.  Он выглядел абсолютно незнакомым.
- Простите, я вас не припоминаю, где мы раньше встречались?
Мужчина на секунду замялся, испытывая неловкость, но его радушная усмешка не поблекла ни на толику.
- Ну как же... Я - Оливер Росс.
Бальдур все также смотрел прямо, без намека на узнавание.
- Сражение у Кандагара в 80-ом, 5-й кавалерийский полк, нам тогда досталось, если вы помните. Меня сопляка чуть не убили, - продолжал терпеливо воскрешать его воспоминания мистер Росс, - вы спасли мою ногу от ампутации.
Воздух словно затрепетал от фантома криков раненых и запаха крови, эту войну англичане проиграли с большими потерями. Бальдур был там в качестве полкового доктора, и смутно помнил, кого и как он спас или не спас. Но такая компания была лучше, чем ничего, поэтому он любезно пригласил Росса за свой столик.
- Ja, naturlich. Вы уж меня простите, я не ожидал увидеть здесь знакомых, - извинился Бальдур, возвращаясь к методичному размешиванию кофе в хрупкой фарфоровой чашке.
- Ничего страшного, я вот вас сразу узнал, вы с тех пор совсем не изменились.
Бальдур резко вскинул голову, бросив острый взгляд из-под ресниц, но тут же расслабился, продолжая разговор с былой непринужденностью.
- Вы тоже, мистер Росс, судьба благосклонна к путешественникам.
Он улыбнулся. Это была ложь, десять лет назад Росс должен был быть совсем мальчишкой. Сейчас перед ним сидел вальяжный мужчина и небрежно пил чистый виски, невзирая на раннее для такого аперитива время. Но собеседник воспринял комплимент с восторгом, и громко рассмеялся.
- Так чем вы сейчас занимаетесь? - полюбопытствовав Бальдур, поддаваясь ненавязчивому обаянию мужчины напротив.
- О, я - профессор, преподаю в Кембридже мировую историю, но мое новое хобби - археология. Я прямиком из Египта, там сейчас ведутся большие раскопки. Прибыльное дельце, скажу я вам!
Археология, а читай разграбление старинных захоронений и ушедших под землю святынь, было популярно уже полтора столетия. Оливер Росс рассказал множество баек, оказавшихся весьма занимательными, Бальдур поделился своими воспоминаниями об Индии и Афганистане. Время приближалось к ужину.
В течение их беседы Росс умудрился выпить несколько бокалов виски, но оставался на удивление трезвым, только блеск в глазах выдавал его состояние.
- Ах, доктор, вы, старина, только приехали, наверняка без знакомств вам здесь туго убивать время. Не хотите ли поехать со мной к одному моему хорошему другу? Превосходное общество, скажу я вам, много творческих людей, весь цвет Лондона собирается в гостиной этого дома! Мы прекрасно проведем время, это я вам обещаю!
Бальдур не имел никаких возражений, все складывалось весьма удачно.
- Ого, какая у вас игрушка! - воскликнул Росс, когда вместе с макинтошем Бальдуру подали и его кавалеристскую саблю, - вы ее используете вместо трости?
Моргенштерн ответил невозмутимой улыбкой и убрал оружие под плащ.
- Привычка - вторая натура, мистер Росс.
- Эх, по личному опыту могу вам сказать, что нет ничего лучше кольта. Да и носить удобнее. И зовите меня пожалуйста Оливером.
Бальдур искренне пообещал исправиться и любовно погладил саблю под плащом.
Ехали они недолго. Когда они вошли в дом, встреча была в самом разгаре, даже в холле был слышен шум веселья, слишком громкого для трезвого общества.
Ощущение чужого присутствия вызвало дрожь предвкушения по позвоночнику. Вероятность встретить другого бессмертного случайно, была невелика, но вот он в Лондоне, в светской гостиной среди богемы и знати сейчас встретит одного из его племени. Подумав, Бальдур безропотно отдал верхнюю одежду и оружие слуге и прошел вслед за Оливером.
Хозяин дома, бросившийся навстречу Россу, был отчаянно юн, одет по последней моде и выглядел красивым, а не сильным. Впрочем оценивать бессмертного по внешности было сродни гаданию по кругам на воде.
Бальдур, бросил пристальный взгляд на молодого человека, и пренебрегая правилами этикета, приблизился к нему почти вплотную, аккуратно взяв бледные пальцы в свою руку и легко сжав.
- Кажется, мы с вами никогда не встречались. Меня зовут Бальдур Моргенштерн.

Отредактировано Бальдур (2014-01-10 21:19:44)

Бальдур подержал безжизненные пальцы и отпустил, пауза затягивалась. А потом хозяин отмер, и понеслось. Альбер д'Эстен, как шепнул ему в кэбе Оливер, вцепился в археолога мертвой хваткой и крайне эмоционально выразил неудовольствие по поводу их позднего с Бальдуром знакомства. Пьяным он не показался, по крайней мере до тех пор, пока не затребовал водки для всех собравшихся в гостиной, и сам же первый не причастился из графина.
Бальдур склонился голову в недоумении, все это смахивало либо на паническую атаку, либо на эксцентричность в высшей ее мере. Но он пришел в дом с миром, оставил оружие при входе и вроде бы пока никому не угрожал. Значит, оставалось второе. Он оглянулся на Росса, которого уже уволакивал под ручку развеселый хозяин дома.
Гости воспринимали все происходящее, как должное, по крайней мере, от водки никто не отказывался, а даже наоборот, крепкий напиток был встречен среди гостей с воодушевлением и пылом, и потому Бальдур сделал вывод, что все в порядке.
- Когда вы рассказывали о мистере д'Эстене, я представлял его по-другому, - тихо шепнул Моргенштерн Россу, выражая этой репликой все свое недоумение.
- Признаться, он всегда отличался экстравагантностью, но сегодня Альбер превзошел сам себя, - тон у профессора был извиняющийся.
Обещанный культурный вечер грозил перерасти в пьяный вертеп.
- Но мне кажется, я знаю, что надо делать в подобной ситуации, - таинственным голосом зашептал Росс, - все господа уже не первый час пребывают под действием горячительных снадобий, вот и нам надо не отставать.
С этими словами он схватил с ломберного столика первый попавшийся бокал и опрокинул его в себя. Бальдур только восхитился подобной отваге, припоминая, сколько виски выпил профессор за их беседой в "Савое". Его самого алкоголь не брал даже в далеком четырнадцатом веке, поэтому романтичный флер пьянства оставался для Бальдура загадкой. Единственным исключением было вино, но как раз его он нигде не наблюдал.
- А кого это вы нам привели? – задал вопрос Россу нервный молодой человек, по виду поэт из непризнанных, манерно откидывая длинный локон со лба.
- Позвольте представить моего друга, доктора Бальдура Моргенштерна. Ко всему прочему путешественника с большим опытом, и превосходного охотника. Десять лет назад мы с ним на пару выследили чудесного бенгальского тигра. Вот это были времена! – вещал археолог, найдя красноречие на дне бокала
Сам Моргенштерн не помнил подобного в их совместной биографии, но благоразумно молчал, олицетворяя собой образец.
- А вас и правда зовут Бальдур? – обратился к нему один из гостей, по виду также одаренный, - это так романтично! Я думаю, я смогу использовать это в своей поэме.
Моргенштерн только кивнул, незаметно вздыхая, и размышляя о том, насколько долго будет длиться этот вечер.

Отредактировано Бальдур (2014-01-11 14:06:22)

Бальдур, расположившийся на софе рядом с археологом, решил пользоваться щедрым предложением хозяина дома.
- Вы очень добры, с вашего позволения, я бы хотел бокал вина.
Далее эксцессов не происходило, гости наслаждались угощением, собственными шутками и остротами, друг другом. Д'Эстен ловко выполнял свои обязанности хозяина, лавируя между гостями и следя за тем, чтобы они не скучали и ни в чем не нуждались. От Бальдра также не ускользнуло, что Альбер старается держаться от него подальше, словно ждет от него неуместной выходки. Это было любопытно.
- Вот как? - получив свой напиток, Бальдур сделал глоток и посмотрел на юношу, - зачем вам, человеку искусства, понадобилось смотреть на препарацию?
Бальдур расслабленно откинулся на спину, прикрывая глаза и баюкая в ладони хрустальный фужер с вином. Радовать никого не хотелось. Внезапный вопрос Альбера вывел его из задумчивости. Тон юноши был намекающим, как и конверт, который он держал в руках, но что за всем этим стояло, знал один Господь.
- Кто в наше время не пишет писем, - ответил он, помолчав.
Остальные, поддерживая беседу, рассказывали о том, какие письма в какие годы они получали, а также о любовных посланиях и эпиграммах на рогатых мужей. Все сплетничали напропалую.
- О, вы же много путешествовали! Расскажите нам о диковинках! Правда ли что люди востока выбивают своим женщинам зубы? - томным голосом спросил один из гостей, не далее как несколько минут назад, желавший увековечить его имя в поэме.
- И про еду! Какие у них деликатесы?
Бальдур выпрямился, посмотрев на Оливера, и давая возможность ему ответить на все дурацкие вопросы, но тому похоже надоело болтать.
- Такая традиция существует в некоторых африканских племенах. Впрочем, в Японии некоторые жены аристократов выбивали себе зубы в знак преданности императору. Впоследствии ритуал заменили на чернение зубов.
Бальдур лениво потянулся за кисетом и ловко свернул себе самокрутку. Он курил крайне редко, этот процесс не приносил ему удовольствия, но позволял собраться с мыслями. Особенно сейчас, когда толпа требовала захватывающую историю. Прижав сигарету длинными пальцами, Бальдур неторопливо закурил и начал.
- Что касается еды, то мне удалось поучаствовать на одной трапезе в Китае. Особым деликатесом там считаются свежие обезьяньи мозги. А так как сей орган разлагается крайне быстро, есть его принято прямо из черепной коробки еще живой обезьяны специальной ложкой с заостренным краем.
Он говорил медленно и тихо, глядя прямо перед собой, но прекрасно видел, что на лицах слушателей было запечатлено одно и тоже выражение крайнего отвращения, брезгливости и затаенного любопытства. Смех и улюлюканье смолкли, так что Бальдур заканчивал свой рассказ в полной тишине.
- Иногда в гуманных целях обезьяне отсекают голову, но знатоки говорят, что вкус продукта уже не тот.
- А вы ели? - спустя несколько мгновений спросил кто-то из гостей.
Бальдур тонко улыбнулся, затянулся сигаретой в последний раз и потушил ее в пепельнице.
- Оставим легкую недосказанность в этой истории.

Отредактировано Бальдур (2014-01-11 22:13:14)

Все молчали, кто-то неловко кашлянул и задвигал стульями по паркету, послышался плеск разливаемых напитков. Оливер, слушавший рассказ с мрачной усмешкой, решил разрядить обстановку.
- Наш доктор рассказывает жуткие вещи, вот послушайте лучше одну презабавную историю...
Бальдур огляделся, ища глазами светлокудрого хозяина дома, который весь вечер на что-то ему усердно намекал. Среди гостей того не оказалось, по всей видимости он вышел отдать распоряжения слуге, и до сих пор не вернулся к гостям. Было даже немного жаль, что Альбер пропустил все самое интересное.
Бальдур провел рукой по лицу, прогоняя вечернюю усталость. Ладонь пахла табаком и сладкой отдушкой, и это было неприятно до тошноты. Хотелось срочно помыть руки, но он не видел слуг, которые могли бы его проводить в специально отведенное для этих целей место. Он вышел из салона в надежде кого-нибудь встретить, но холл был пуст и темен. Тишина казалась оглушающее звонкой после веселья гостиной. Только в людской из-за неплотно прикрытой двери горел свет, и Бальдур осторожно заглянул внутрь.
Слуга хозяина дома, кажется, Гастон держал в одной руке его макинтош, а в другой его саблю, задумчиво рассматривая витиеватую вязь на ножнах. Бальдур неслышно зашел внутрь комнаты, резко запечатывая дверь за собой.
- Я вам не помешал? – обманчиво спокойным тоном спросил он.
Гастон испуганно попятился к стене.
- М-мистер Моргенштерн, я не то, что вы, чтобы я...
Было ясно, как божий день, что слуга не по своей воле трогает его вещи, и на самом деле д'Эстен вовсе не так радушен, каким хотел показаться. Это было очень подло. Закон гостеприимства был одним из древнейших, а эта вероломная тварь решила нарушить его, пока все заливались вином. Бальдур резко выбросил руку вперед, сжимая горло слуги над накрахмаленным воротничком. Ярость в его глазах горела холодным пламенем.
- Так что тебе приказали сделать с моей саблей?
Пальцы на горле сжимались, медленно и неотвратимо перекрывая кислород.
- Ничего, я ничего... Никто…
- Тем хуже для тебя.
Гастон побагровел и захрипел. Бальдур выждал еще пару секунд и разжал хватку, без сожаления наблюдая, как в раз обмякшее тело сползает по стенке, и мужчина с выкаченными глазами хватает воздух ртом и не может отдышаться. Дав ему прийти в себя, Бальдур рывком поставил слугу на ноги, взяв за шкирку.
- Веди меня к хозяину, или, не приведи Господь, я тебя покалечу.
Слуга затрясся, он был хорошим, вышколенным слугой из породы тех, кто до конца бережет секреты своего господина, но чувство самосохранения победило, и он покорно кивнул.
Они тихо поднялись на второй этаж по слабо освещенной лестнице ведущей в темноту. Бальдур не слышал ничего, кроме звуков их дыхания, на мгновение ему показалось, что слуга его обманул, и на самом деле здесь никого нет. Но в конце коридора горел свет, и Гастон с обреченным вздохом повел его вперед.
Бальдур толкнул дверь обнаженным клинком, вталкивая перепуганного слугу первым, если вдруг д'Эстен ожидал незваных гостей с мечом наперевес, и вошел следом. Впрочем, он ошибся, Альбер явно не готовился к такому повороту событий.
- Что же вы, господин д'Эстен, не при мече? Разве вам не нужна моя голова? Или всю работу должен был сделать этот холоп, а вы бы уже явились на сбор урожая?– тихим свистящим голосом задал свои вопросы Бальдур, глядя на темный силуэт на фоне окна.

Отредактировано Бальдур (2014-01-12 23:50:57)

На первый взгляд д'Эстен нес совершенную ахинею, зато с чувством и с той уверенностью, какой можно было только позавидовать.
Из открытых створок ветер заносил в кабинет промозглую лондонскую сырость, разметав тяжелую ткань портьер. Альбер в темной одежде на этом фоне выглядел как пятно чернил, оставленное небрежным росчерком пера. А потом, послав воздушнsй поцелуй, сиганул вниз.
Бальдур метнулся к окну с неясным чувством, то ли успеть схватить зарвавшегося идиота, то ли подтолкнуть сильнее. Но на удивление, не обнаружил сломанного тела на мостовой. Д'Эстен, видимо, успел просчитать пути отхода и был достаточно ловок для пируэтов по скользким крышам.
Сжав губы в линию, Бальдур повернулся к слуге, дрожащего у стены и молившегося в надежде слиться с обстановкой. Однако саблю, чтобы не искушать судьбу, убрал в ножны.
- Ты... Гаспар? - Моргеншерн в три шага сократил разделявшее их расстояние и резко поставил того на ноги уже наработанным движением.
- Гастон, сэр, не убивайте меня, - взмолился слуга, - я вам все расскажу!
- Ужели все? - вкрадчиво переспросил Бальдур, медленно отпуская воротник сюртука мужчины, и даже разглаживая его одним небрежным движением ладони, - можешь начать с того, что объяснишь мне прощальную речь своего хозяина.
Заметив рыскающий по двери взгляд Гастона, он счел нужным предупредить.
- И не вздумай пытаться бежать, я тебя в два счета догоню. 
- Что вы, я даже не думал... Извольте, - теперь слуга смотрел только на Бальдура, - сегодня мальчишка принес для хозяина письмо, сути которого не ведаю, однако же молодой господин после него в лице переменился и приказал собрать необходимое в дорогу, дескать сразу после отъезда гостей собирался отбыть в неизвестном направлении. Я было подумал, что может кредиторы господину досаждают, да только все счета уплочены! Не знал, что и думать, место то хорошее, что за спешка такая... А потом и вы с визитом, а господин и говорит, чтобы я ваше оружие спрятал. Не знаю, что за блажь такая, мы к вещам гостей относимся с трепетом, ничего у нас не пропадает! А убивать мы вас не хотели, Господи помилуй, это же приличный дом, а не притон какой! Господин мой - джентельмен, каких мало...
- Достаточно, - Бальдур медленно выдохнул, думая о нелепости происходящего. Чтобы напугать бессмертного нужен другой бессмертный. Собственная непричастность странно веселила, однако было неясно, с чего молодой повеса решил, что это именно Бальдур пришел по его голову. Взгляд его блуждал по комнате, не останавливаясь конкретно ни на чем, пока не наткнулся на пресс-папье, одиноко и столь неуместно возвышающееся посреди идеально убранной лакированной глади стола. Записка, которую Бальдур нашел под ним, проливала свет на происходящее.
- Вот, значит, как. Ну так передай хозяину, что зря боялся, ведь не я его враг. Зла на него не держу, если выживет - преследовать и писем писать не буду.
Визит можно было считать завершенным. Бальдур быстро спустился вниз, взял свой плащ и шляпу, и одеваясь на ходу, вышел на улицу.

Отредактировано Бальдур (2014-01-18 09:49:05)

Сейчас он снова думал, что возвращение в Лондон было плохой идеей. После жаркого тропического воздуха Индии, осенняя Англия показалась ему промозглой и ледяной. Двухэтажный викторианский особняк рядом с Гайд-парком, отапливался днем, а ночью все его жители спасались грелками и толстыми перинами. Но холод был везде. По странной иронии, бессмертные, не подверженные старости и человеческим болезням, переносили акклиматизацию, как обычные люди. Бальдур подумывал отправиться в Италию или на юг Франции, и видел в глазах своего верного индийского слуги молчаливое одобрение.
По просьбе Оливера Росса, Бальдур пообещал присутствовать на его открытой лекции в Кембридже, и по возможности, также выступить перед студентами. Теперь, ворочаясь в плотном коконе из теплых одеял, Бальдур жалел о своем решении, как никогда. Сон, пришедший к нему глубокой ночью, не принес облегчения. Под утро он проснулся по-военному мгновенно, от ощущения присутствия постороннего. Какой-то безумец лез к нему в окно. Какой-то бессмертный безумец. Это было верхом наглости, в конце концов, вызов можно было прислать заранее, как подобает воспитанному человеку. Он коротко зло выдохнул, нащупывая у изголовья рукоять сабли. Прикрыв глаза и не шевелясь, он слышал, как тихо скрипнула дверь, и темный силуэт быстрым движением оказался в комнате. Впрочем, оружия он не доставал, что делало его в глазах Бальдура еще более неразумным. Во всех движениях незваного гостя проскальзывало что-то знакомое, но он стоял против света, и разглядеть его лицо было невозможно.
А потом незнакомец подошел к нему в плотную и положил руку ему на лицо. И черт побери, он знал этот голос.
Рефлексы сработали моментально, Бальдур перехватил узкую ладонь, дергая д'Эстена на кровать, и подминая под себя. Одной рукой фиксируя оба запястья над головой и пресекая все попытки к сопротивлению, другой он медленно расстегнул чужое пальто. 
- Доброй ночи, господин д’Эстен, вот так встреча. Вы зачем-то продолжаете испытывать мое терпение, - любезно поприветствовал он своего гостя, не скрывая в хриплом ото сна голосе легкой насмешки.
Лицо юноши было так близко, что он чувствовал обжигающее тепло дыхания на своих губах. Пальцы расправились с пуговицами и петлями верхней одежды, забрались под мягкий твид пиджака, нащупывая пояс с ножнами. Весь процесс показался Бальдуру неожиданно волнительным. Он не спеша провел ладонью по напряженному бедру, обтянутому дорогой тканью, а потом перед тем как распутать перевязь и освободить юношу от оружия, словно невзначай запустил пальцы за пояс брюк, чтобы коснуться теплой кожи живота кончиками пальцев. Сабля с приглушенным стуком упала на ковер.
- Если вы хотели принести извинения, то могли бы ограничиться письмом и бутылкой хорошего бурбона. Однако же вы выбрали визит в мою спальню, да еще и в такое время, что вызывает у меня массу вопросов, -  вкрадчиво прошептал Бальдур гостю на ухо и легко каснулся губами нежной мочки.
- Так что за неотложное дело?

Отредактировано Бальдур (2014-01-31 19:35:31)

Бальдур оценил природную притягательность, но отпускать свою жертву не спешил, разве что ослабил хватку на запястьях. Он слушал сбивчивые объяснения краем уха, не испытывая неудобства от того, что ему приходится лежать на другом человеке, чего нельзя было сказать о его ночном госте. Впрочем, надо было отдать ему должное,
Альбер лежал под ним смирно, лишь сладко вздрагивал, когда чувствовал на себе чужие губы или пальцы. Он не пытался сопротивляться, и это было хорошо. Бальдуру не хотелось делать ему больно.
Неожиданное столкновение их губ было невинным и неловким, но в глазах доктора на миг полыхнул хищный огонек. Юноша сразу же отвернулся, вызывая вопрос: Альбер действительно смущен, или же это опытное кокетство?
Бальдур слушал рассказ о злоключениях молодого человека, уделяя гораздо больше внимания разметавшимся по покрывалу локонам и сбившемуся дыханию, ласкавшему щеку. Потенциальный враг пока не вызывал опасений. К тому же господин д'Эстен мог драматизировать, преувеличивая опасность. Однако он волновался уж очень правдоподобно, поэтому стоило проверить дом и сад на предмет очередной партии незваных гостей.
- Тшш, - он накрыл чужой рот кончиками пальцев, невесомо обводя по каемке, - это очень мило с вашей стороны, пожертвовать своим сном ради меня, незнакомого вам человека, от которого вы прежде сбежали в окно.
Он не сдержал легкого смешка, вспоминая этот инцидент.
- Стало быть, мне нужно подготовиться к приходу гостей.
Доктор с легким сожалением поднялся, ступая на холодный пол, зажег свечу и дернул за ленту колокольчика, вызывая своего слугу. Индус в чалме и традиционном наряде, выдававшем в нем сикха, выглядел так, словно не ложился. Он неодобрительно поглядел на лежащего в господской кровати Альбера, и перевел вопросительный взгляд на Бальдура.
- Чего желает сагиб?
- Все хорошо, Ананд, это наш гость. Ты слышал что-нибудь на первом этаже?
- Нет, сагиб, ты хочешь, чтобы я проверил дом?
- И сад. Если верить нашему гостю, где-то здесь бродит мечник. И постарайся остаться незамеченным. Тебя он не почувствует.
Индус приложил руку к груди и исчез. Бальдур прошел в другой конец комнаты, где стояла ширма для переодевания, по пути сбрасывая с плеч богато изукрашенный восточный халат. Рассудив, что элегантный европейский костюм плохо подходит для драки, Бальдур выбрал индийские свободные штаны и рубашку курту. Переодеваясь, он на миг показался из-за ширмы, не скрывая своей наготы.
- Расскажите же об этом человеке, господин д'Эстен. Он хорошо владеет оружием?

Отредактировано Бальдур (2014-02-01 19:56:05)

- Конечно, мы забудем об этом происшествии, - ответил Бальдур, переодеваясь, - как джентльмены и исключительно ради вашей совести.
За свою долгую жизнь Бальдур повидал крайне мало по-настоящему совестливых людей, чаще всего за это непостижимое для него чувство выдавали выгоду и расчет. Но пока д'Эстена мало в чем можно было заподозрить, кроме как в разглядывании украдкой местных пейзажей. Бальдур улыбнулся и скрылся за ширмой, чтобы выйти уже одетым.
- Сбежать, говорите? - тихо поинтересовался он, опоясывая себя перевязью с ножнами, - интересное предложение.
Тем временем в комнате бесшумно возник Ананд, неся перед собой свечу и прикрывая ладонью тусклый огонек от сквозняка.
- Я видел в саду человека с мечом. Он что-то говорил на незнакомом мне языке, что-то сердитое, словно призывал на чью-то голову месть Шивы. Меня он не заметил, сагиб, я крался словно тигр в предрассветный час. Больше в саду посторонних нет.
Индус закончил говорить и замер, почтительно сложив ладони перед грудью в ожидании нового приказа. Но его не последовало.
- Пожалуй, стоит выйти и поприветствовать этого человека, - Бальдур кивнул и направился к двери, накинув на плечи плащ. 
Ананд остановил его, положив руку ему на плечо.
- Сагиб, ты будешь драться? Позволь мне принять бой вместо тебя.
- Нет, ты не должен вмешиваться, - Бальдур покачал головой и вышел в темный коридор.
Это был самый холодный час, воздух, вырываясь из легких, превращался в облачко пара. Он прошел вперед по аллее запущенного английского сада, слабо освещенного газовыми фонарями со стороны тихой улицы. Стволы вековых деревьев казались причудливо изогнутыми исполинами, и ветви их сплетались над ним, как шатер. Где-то ухнула разбуженная сова.
Он едва успел увернуться от быстрого удара, пришедшего сбоку. Враг атаковал умело, нанося удары широким турецким ятаганом, так что Бальдуру пришлось сразу же уйти в защиту. Битва обещала быть долгой и изматывающей. Но внезапно нападающий отступил.
- Ты не д'Эстен! Где этот мерзкий крысеныш? Решил меня одурачить? – закричал он, обращая взор к небу, словно его люто ненавидимый враг мог оказаться наверху.
Далее речь перескочила с английской на беглую итальянскую, исполненную ругательств. Это был статный мужчина, которому часто приходилось участвовать в сражениях. Венецианец или Генуэзец. Изогнутый ятаган смотрелся продолжением его руки, удары были верными, и каждый мог оказаться смертельным. Этот человек умел убивать в совершенстве. Однако в нем было слишком много гнева и ненависти. Ярости, застилающей сознание кровавой пеленой. Это могло сыграть Бальдуру на руку.
- Я найду и убью тебя, ублюдок! Ты – змеиное отродье, пригретое на груди! Ты заплатишь кровавыми слезами за убийство Бьянки! – тем временам продолжать вещать незнакомец.
Вот это было интересно. По крайней мере, проливало свет на некоторые события, о которых господин д'Эстен предпочел умолчать.
Пока Бальдур думал, что уместнее всего сказать в данной ситуации, действие приняло опасный поворот. Развернувшись к дому, обезумевший итальянец заметил маячившего перед входом Альбера и с неистовым воплем ринулся на него, занося меч в разящем ударе. Верный Ананд едва уловимым движением заслонил ему путь, обнажив талвар. Он свято чтил закон гостеприимства, и не дал бы убить гостя, ибо это навлекло бесконечный позор на хозяина дома.
- Прочь с дороги, смертный!
Сикх стоял между Альбером и нападавшим, недвижимый, как скала.
- Это невозможно. Этот господин здесь гость, и ни один волос не может упасть с его головы.
Бальдур подошел ближе, сбрасывая на землю макинтош, сковывающий движения. Из-за адреналина он почти не ощущал, как утренняя прохлада забирается под одежду.
- Он прав, - обратился он к итальянцу, одновременно занимая боевую стойку, - вам придется сначала сразиться со мной. Но вы бы представились, милейший. Мне нужно знать, по ком читать заупокойную.
Итальянец медленно повернулся к нему, спокойный, словно не он сейчас бесновался, изрыгая проклятия. На губах его играла мрачная усмешка, он смачно сплюнул на землю.
- Маурицио Орсеоло. А кто же вы, сударь? А, впрочем, не важно, я ваш труп скормлю собакам, раз вы привечаете этого недоноска!
Орсеоло поднял свое оружие и ринулся на Бальдура. Бой начался.

Отредактировано Бальдур (2014-02-03 09:23:32)

Маурицио был опасным соперником, и Бальдур отчетливо понимал, что исход сегодняшней битвы ему неведом. Но страха не было, он чувствовал только странное возбуждение, расходящееся по телу лихорадочным жаром. Он слишком долго не чувствовал ничего кроме скуки, но в этот момент он мог точно сказать, что хотел победить и выжить. Его голова достанется итальянцу, только если все боги сегодня сойдутся против него.
Они долго кружили, примеряясь друг к другу. Орсеоло сменил тактику, осознав, что Бальдур выдержит его натиск, а его самого это только измотает. Теперь он старался бить аккуратно и точно, и, кажется, полностью овладел собой. Бальдуру это категорически не нравилось, ибо пробить защиту итальянца не представлялось возможным. А еще он начинал уставать. Его противник это чувствовал, усиливая атаку и стремясь обезоружить. Это ему почти удалось, когда лезвие ятагана пропороло изумрудную ткань на плече и окрасило ее в багровый.
Боль от поцелуя стали накатывала штормовой волной, а за ней пришла дрожащая слабость. Бальдур чувствовал, что не может удерживать меч, как следует. Орсеоло это знал и ликовал, тесня противника с аллеи к ближайшему препятствию, чтобы закончить бой.
Бальдур бросил мимолетный взгляд на Ананда. Тот стоял, скрестив руки на груди, и только сжатые челюсти выдавали его напряжение. Индус посвятил немало времени, обучая бессмертного древнему военному искусству сикхов – гатке. Ты забыл все, чему я тебя научил – говорили его глаза.
Бальдур сжал челюсти и крепче перехватил меч. Защиту итальянца нужно было пробить немедленно, иначе у него не было шансов. Рядом с ножнами на поясе висела мала, оружие, напоминающее железные четки. Бальдур снял цепь с пояса, и незаметно намотал на ладонь.
- Ты уже празднуешь победу, итальянец? Не рановато ли? – прошипел Бальдур, разглядывая скалящуюся усмешку над перекрестьем клинков.
Он резким движением выбросил кончик цепи в лицо противнику. Послышался звук треснувшей кости, и итальянец взвыл, ослепленный болью и собственной кровью. Мешкать было равносильно гибели. Бальдур с размаху всадил клинок сабли в грудь сопернику, слыша, как сталь рассекает плоть и внутренние органы. Он с силой провернул лезвие, кромсая легкие и заставляя Маурицио давиться кровавыми ошметками. Тот забулькал, оседая на землю и щедро поливая ее своей кровью. Моргенштерн попытался вытащить меч, но саблю с неприятным хрустом заклинило между ребрами.
Итальянец страдал, безумное пламя ярости в его глазах угасало, оставляя только серую, как пепел, тоску. Он что-то прошептал, но Бальдур не расслышал и наклонился поближе к устам поверженного противника.
- Б… Бьянка…
Погибнуть с именем любимой на устах было так патетично, но вместе с тем вызывало уважение. А потом голова Орсеоло покатилась по гравию аллеи, и воздух загустел от электрических разрядов. Резко запахло озоном, Бальдур вдыхал грозовой аромат, закусив губы от бессильной ярости. Его трофей сейчас уходил к мальчишке, который, мало того, обманывал его самым подлым образом, использовал, как пушечное мясо, так еще и украл его приз. Два одиноких разряда встряхнули его тело, опалили кровоточащую рану, залечивая ее, но то была опаляющая страсть поверженного, не принесшая ничего, кроме сумбура в мысли.
Вскоре энергетическая буря утихла, Бальдур полюбовался несколько мгновений на разгорающийся рассвет и провел ладонью по щеке. Все его лицо было залито кровью Маурицио, брызнувшей из перерезанных артерий. Его снова охватил гнев.
Альбер лежал на земле без движения, приходя в себя после незаконного пиршества.
- Может все-таки прикончить змееныша во избежание хлопот в будущем? – процедил сквозь зубы Бальдур, смерив распростертое тело на земле оценивающим взглядом и обращаясь к Ананду
- Нельзя, сагиб, это плохой поступок. Хуже, чем тот, что сделал он. Но на все воля Бога.
Бальдур посмотрел на мудрого сикха скептически, но, с усилием вытащив свою саблю из мертвого тела, вытер об одежду итальянца, и убрал в ножны. Потом, подойдя к Альберу, он взвалил на плечо едва сопротивляющееся тело и понес его в дом.
- Избавься от мертвеца, Ананд, - бросил он на ходу, направляясь в дом.
- Почтить его как хорошего человека или плохого? – уточнил сикх, складывая руки покойного на груди ладонями вниз.
- Как хорошего. Но сжечь мы его все равно не сможем. Просто заплати могильщику на Хайгейт.
- А что ты будешь делать с твоим гостем? – в задумчивом голосе индуса послышалось сдержанное любопытство.
- На что-нибудь да сгодится, - последовал загадочный ответ.
Бальдур продолжил свой путь, придерживая свою ношу за бедра и поднимаясь вверх по лестнице. Он плохо представлял, что собирается делать с д'Эстеном, но в нем все еще не угасли возбуждение битвы и неудовлетворенность от украденной победы. Первобытный инстинкт требовал отмщения в виде унижения мальчишки, если он не мог убить. А здравый смысл шептал, что природа позаботилась даже о таких, как он, слабых и жалких, а потому коварных, убивающих не в честном поединке, а исподтишка. Раздираемый противоречивыми мыслями, Бальдур довольно грубо сбросил свою добычу на кровать, и навис сверху.
- Ну как вы себя чувствуете? Не утомились, пока дышали воздухом? – он говорил спокойно, но в размеренном тембре все равно проскальзывал металл.
Они оба были в крови. Тонкие росчерки уже ржавели на светлых локонах, алая вязь капель загустела на щеке и в уголке пересохшего рта. Бальдур растер ее подушечкой большого пальца, размазывая по губам и наискось вниз. Эта картина подхлестнула его сдерживаемое возбуждение, словно плеть. 
Твердо удерживая Альбера за подбородок, он наклонился, чтобы слизать уже застывшую бурую пленку кончиком языка, и толкнуться во влажный жар приоткрытого рта, давая попробовать металлический вкус смерти. Он хищно прикусил припухлую нижнюю губу, желая попробовать и эту кровь на вкус, но опасаясь, что она окажется отравленной, как и все естество этого мальчишки. Но от его запаха кружилась голова, и Бальдур не стал сдерживаться.

Бальдур ловил ртом тихие стоны, что слетали с губ Альбера, и медленно хмелел от вкуса крови. Маленькие ранки, оставленные его резцами, кровоточили слишком слабо, хотелось разбередить их сильнее, чтобы вкус этого юноши наполнил его горло, словно чарка выдержанного вина. В нем оставалось все меньше человеческого, и он знал, что от собственного беспросветного безумия, его отделает только маленький шаг.
Д'Эстен сопротивлялся, и это распаляло Бальдура еще сильнее. В чувство он пришел, когда длинные пальцы схватили его за волосы на загривке и потянули, заставляя отступить. Как ни странно, это действие избавило его от кровавой пелены, затмевавшей разум, и он, наконец, смог услышать немного невнятную речь Альбера.
- Что? - его голос скрипел, как наждак о металл.
Он на мгновение замер, раздувая тонкие ноздри. Ему показалось, что мальчишка продолжал издеваться над ним. Он восхищен поединком? Это не укладывалось в голове. Бальдур замер над ним, выравнивая тяжелое дыхание, и с напряженным вниманием изучая взволнованное лицо Альбера.
- Эта голова тебе не принадлежала! - прорычал он, но ярость ушла.
Д'Эстен относился к тем людям, которые не укладывались в четкие представления Бальдура о мире, и, соответственно, действовали абсолютно нелогично и непредсказуемо. Это выбивало из колеи, но вместе с тем в нем совсем не осталось гнева или обиды, только тщательно скрываемый за грубостью жгучий интерес.
- Кем бы ни была эта Бьянка, она плохо тебя обучила, - он низко опустил голову, вдыхая аромат волос и едва слышный лавандовый запах, идущий от воротника тонкой сорочки, - ты бежишь от врага и грубо вмешиваешься в поединок. Это недопустимо.
Быстро расправившись с верхними пуговицами на одежде, он слепо ткнулся лицом в ямку между плечом и шеей, чтобы острее почувствовать запах этого тела. Он оказался упоительным, как и чуть солоноватый вкус кожи, когда он провел языком широкую влажную дорожку от тонкой ключицы вверх до подбородка. Теперь в его движениях не было пугающей рваной небрежности, наоборот, его ладони успокаивающе разглаживали складки на пиджаке, изрядно выпачканном в крови и пыли.
- Если бы встретились с тобой на несколько веков раньше, за такой поступок, я бы долго мучил тебя, прежде чем убить, - доверительно прошептал он в порозовевшую ушную раковину.
Его пальцы ловили биение сердца в ямке между ключиц, а потом скользнули за ворот тонкой батистовой сорочки, изучая ровную гладь алебастровой кожи, пока не коснулись напряженной горошины соска. Он чуть сжал его, представляя, как мог бы ласкать его губами. Эта мысль показалась ему обжигающей и чувственной, так что Бальдур на секунду задумался, а не стоит ли привести ее в исполнение.
- Вам очень повезло, господин д'Эстен, - прошептал он прямо в приоткрытые губы.
Ресницы Альбера трепетали, и ему очень хотелось, чтобы этот намек на нежность перерос в поцелуй, стал настоящим, глубоким и горячим. Но что-то мешало. Чужая кровь превратилась в бурые потеки и больше не вызывала священного трепета. Собственная рана уже почти затянулась, превратившись в сочащийся сукровицей порез, но темное пятно на испорченной рубахе выглядело отвратительно. Он оценивающе посмотрел на юношу.
- Мой слуга сейчас уехал, вы поможете мне умыться. Заодно и сами освежитесь.
Он резко поднялся с кровати, удерживая Альбера за запястье, не болезненно, но крепко, не принимая никаких возражений, и повел его в прилегающую к спальне ванную комнату.

Воздух в ванной оказался обжигающе холодным. Бальдур ступил на светло-зеленый ледяной мрамор и замер, наблюдая, как Альбер покладисто сбрасывает с плеч пиджак, закатывает рукава сорочки и возвращается к нему с влажным полотенцем. Бальдур думал, что наверняка должен выглядеть в глазах этого юноши, как варвар, только что истребивший половину населения мирного города. Вряд ли д'Эстену было много лет, стало быть, он родился в века, когда кровавые поединки ушли в прошлое, а человек был избалован комфортом и стал слаб. Однако он ожидал больше сопротивления, криков или мольбы, но юноша был спокоен, и, кажется, также немного очарован происходящим. Возможно, жажда кровавых зрелищ была в нем сильнее, чем можно было предположить изначально.
В неверном свечном свете все казалось иллюзорным. Бальдур не мигая смотрел, как бледные пальцы осторожно распутывают толстый витой шнурок на рубашке, стягивающий горловину. Он медленно поднял руки, помогая снять испорченную одежду и вслушиваясь, как зеленый хлопок парусом опадает под ноги. Прохладная ткань мягко коснулась его лица, смывая бурую корку и постепенно двигаясь вниз, бережно коснулась длинного пореза на плече, убирая подсохшую грязь, мазнула по обнаженной груди. Вода в фарфоровом тазу стала ржавой.
Бальдур тонко улыбнулся, выслушав Альбера, когда тот посчитал свою работу оконченной.
- Торопитесь со мной расстаться, друг мой? – он ступил ближе, сокращая и так небольшое расстояние между ними, - боюсь, это будет крайне невежливо отпустить вас вот так, после всего, что вы сделали.
Приоткрытые губы манили, и Бальдур медленно поцеловал их, стирая лукавую усмешку. Теперь в поцелуе не было звериной агрессии, только интерес, и зарождающаяся страсть. Он настойчиво толкнулся языком в теплый влажный рот, неспешно изучая его, словно пробуя на вкус долгожданный десерт. А потом ласково обвел ранки на прокушенной губе, извиняясь за свою недавнюю грубость.
Его ласки были требовательными и убеждали сдаться, Бальдур умел быть нежным. Его руки медленно скользили по телу Альбера от лопаток до ягодиц, которые он с удовольствием сжал, крепко прижимая чужие бедра к своим. Его возбуждение было очевидным.
- Мне нужно вернуть вам любезность, - негромко произнес он, ненадолго отрываясь от податливых губ.
Ловкие пальцы скользнули за ворот сорочки, расправляясь с застежкой, а потом рванули ткань. Бальдур без сожалений вслушивался, как трещит тонкий батист и град мелких пуговиц катится по мрамору, словно рассыпанный жемчуг. Раздевать д'Эстена было все равно, что разворачивать подарок. Ткань медленно ползла с плеч, и Бальдур ласкал обнаженную кожу языком и губами, желая, наконец, распробовать то, что сводило его с ума. Он захватил губами возбужденный сосок, и обвел языком нежный ореол, чувствуя, как напряженно вздрагивает в его руках горячее тело. Ладонь ловко скользнула по животу вниз, жадно оглаживая выпуклость на брюках, скрытую несколькими слоями одежды.
Было хорошо, но холод делал свое дело. Выстуженный за ночь особняк медленно, но верно превращался в холодильник. Бальдур дотянулся до блестящих кранов, выпуская воду, шумно разбивающуюся о белый мрамор. Пока слуги не начнут свою работу, самым теплым местом в доме будет наполненная горячая ванна.
По комнате поплыли клубы пара, и стало немного теплее. Бальдур заглянул в лицо Альбера, и снова со вкусом поцеловал.
- Вы ведь окажете мне честь? – спросил он, чтобы соблюсти условности, -  я помогу вам раздеться.