- Конечно, не забавно, - дотянулся и легонько дал ложкой в лоб девушке, - а особенно душевная черствость некоторых, отказывавшихся стрелы из спины мне доставать, хихикавших, и дразнившихся.
Обидно просыпаться поутру с кинжалом в груди, вдвойне обидно, когда лежащая рядом любимая женщина тоже обременена таким же девайсом, втройне обидно, если еще и сворован мешок, так драгоценный этой любимой особе, а на тебя смотрят глазами полными всей скорби иудейского народа. Собственно, что они ничего не слышали, было не удивительно, когда два бессмертных переплетаются зовами, то это уже итак сильная шумовая завеса, разорвать которую может только еще один Зов. Куда уж тут до шорохов крадущихся смертных в самый мертвый час ночи.
План, план, план.
План уже давно для таких случаев готов был в его голове, он даже хотел применить его с предыдущими разбойниками, но Аманда придумала другой вариант, теперь же, все же, настала его очередь блеснуть и повеселиться. Правда, во все подробности посвящать подругу он не стал. Все же христиане народ странный, лишенный всякого чувства юмора, а вот барон Суббота бы его оценил.
По следопытовски бесшумно они преследовали четверку разбойников, пока не наступили сумерки, и те не расположились на ночлег.
- Лошадок, иди, отведи подальше, поедем с комфортом, - прошептал он Аманде, отправляя ее от основного действа, а сам занялся странными манипуляциями с окружающей флорой и фауной, гримируясь подручными средствами. Он был отличным учеником Нерона, того, что даже перерезая себе самолично горло, возвещал «какой артист умер». Так что через короткое время среди деревьев стоял настоящий зомби, с торчащим из груди ножом, потусторонне подсвеченный светлячками и гнилушками.
«Вот мрак упал, он вышел на подмостки». Жуткий, разрывающий внутренности, загоняющий душу в пятки, сводящий зубы вой раздался из лесной чащи. Ему тут же завторили всполошенные совы и филины, и далекая волчья стая. А на полянку, к расположившейся у костерка четвертке смертных, ковыляя, выбрался убитый ими утром и обворованный мужчина. Белки закатившихся глаз ужасающе мерцали в свете костра, мертвенная белизна, подтеки крови, рукоять ножа из груди подсвечивалось отсветами самой преисподней.
- Ыыы, - скрюченные пальцы потянулись к людям, - отдайте золото, отдайте кровь, отдайте мясо, - утробно заревел ходячий труп, почти не разжимая черного провала рта, - или падет на вас проклятие белого паладина, выжрут черви ваши внутренности живьем.
Из рукавов щедро посыпались клубки червяков, тошнотворно поблескивающих в неверном свете. Даже, самому впечатлительному, могло привидеться, что и изо рта трупа вылетают белесые личинки.
Если бы подобную сцену в наше время снимал бы Дисней, то дальнейшее выглядело бы так – кружки и ложки, что держали в этот момент горемыки, остались бы висеть в воздухе, а самих их сдуло, как ветром. Примерно так это и произошло в реале.
- Фррр, - Клавдий опустил веки, отряхнулся от налипшей грязи и последних дождевых червяков, и оглядел добычу, поднимая еще не поделенный мешок Аманды и котомки незадачливых грабителей.
- О, вот и мне перепало, щедрая плата от благодарных зрителей, - хохотнул он, не забывая прихватить с огня прут с зажаренной пуляркой.
Высунувшейся меж кустов Аманде, с лошадками в узде, он кинул ее сокровище, и торопливо добавил:
- Давай, ходу, ходу, смертные, они, конечно, впечатлительные, но алчность быстро пересиливает страх.
Отредактировано Клавдий (2014-02-01 20:11:46)
