[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
В особенно влажном нынче воздухе красные каблуки новых туфель, только пару дней как забранные из мастерской и снабженные набойками, за что знатный мастер-обувщик содрал еще несколько цехинов дополнительно, звонко стучали по мостовой, что твои подковы.
Сам себе конь, – ухмыльнулся Дункан, продолжая путь вдоль очередного канала, почти у стены очередного палаццо. Не один он тут такой красивый вышагивал – впереди шла еще группка молодчиков, одетых похоже: в черные плащи, черные треуголки с плюмажем, в парики, да еще и в маски – один из них оглянулся, явив белое, пугающее пятно личины с черными провалами глаз.
С некоторых пор, точнее – с момента убийства невесть откуда взявшимся на суаре фигляром подзащитного, барона Дешилдса, такой облик вызывал у МакЛауда невольное содрогание и прилив дурного настроения, которое с тех пор как будто и не рассеивалось, хотя именно для этого горец и прикатил в Венецию. Не помогала даже мысль о том, что на родине сейчас сугробы наметает, а тут вот-вот расцветет миндаль, ни музыка отовсюду, ни приветные огоньки праздничных фонариков. Стыд – дело такое, а стыдиться было чего: нанялся телохранителем – и не уберег, недосмотрел, не защитил порядочного человека от стилета в спину...
Сам Дункан ни масок, ни париков с тех пор не носил,  Да, отчасти из суеверия – в тот злополучный вечер он таки нацепил на голову густо напудренные поддельные кудри, сам себе напоминая болвана и барана – а отчасти... черт возьми, Кристин права, грех прятать под париком такие роскошные темные локоны, какими наградил его Господь.
Между тем, в маленькую толпу, уже дошагавшую до очередного же ажурного мостика через канал, словно райская птичка в стаю воронов, влетел ...некто в золотистом плаще и маске с перьями. Павлиньими перьями.
Дункан почему-то напрягся. Может быть, оттого, что до него долетела капризно-недовольная реплика франта про какого-то мастера и про «буду один».
Нет, Зова горец не чуял, но слова настораживали. Шотландец ненароком прибавил шагу, чтобы поравняться с компанией.

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-02-24 22:45:59)

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
Павлиньи перья и псевдозолото плаща, как оказалось, в этой праздничной круговерти были только началом – в толпу у кофейни вливалось все больше кричаще пестро одетого народу в масках... и перьев-перьев-перьев. Настолько, что уже через пару минут Дункану, прорубающему собой пахнущий одновременно и попеременно гнилью и ванилью воздух стало почти стыдно за свое платье, непритязательно темное, отделанное всего лишь скромным серебряным галуном, и начало казаться, что за-ради праздничных нарядов жители и гости города разорили дотла не только птичники всей Европы, но и половину тропических лесов Индии и Нового Света. В его южных джунглях шотландцу еще побывать не довелось, но он, пожалуй, готов был поклясться (ну не головой, конечно), что там, в душных зеленых чащах стоит примерно такой гомон, с воплями слишком ярких птиц и жалобными вскриками мелких зверьков, которых кто-то поймал и жрёт. Венецианцы в этом живности дикой не уступал... и подраться, судя по всему, тоже были не дураки.
Сперва МакЛауд, издалека-то, думал, что именно эту потасовку полиция и прибыла разнимать, что именно замаскированным гуляк, раздававших тумаки, будто в commedia dell’arte предназначалось грозное «Р-разойдись». Ан нет, оттесняли всех, не только драчунов.
В груди шотландца снова холодно шевельнулась тревога. И почти сразу в висках тонко и неприятно зазудел Зов. 
Все-таки так? – вздергивая подбородок из шелковой пены пышного жабо, шотландец махнул рукой знакомому сыщику. Кавалер он, Кавальери, на проигрыш не обиделся, – Дункан зашагал к нему, и улыбка, с которой он раздвинул двух чуть ли не шипящих друг на друга gatto, уже почти стала той самой, опасно-веселой, зажигающей чуть безумный огонек в теплых вообще-то, кофейных глазах. Но... не стала. Пока горец оглядывался в поисках того самого щеголя в золотом, который, между прочим, как сквозь землю провалился, огонек погас, а выражение лица стало самым сердечным.
– А что случилось-то, Микеле? С чего вдруг квартал окружать вздумали?

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
Тьфу, дьявольщина! Он же Марко, а не Микеле! – вспомнил Дункан, и не хлопнул себя по лбу лишь потому, что этой самой рукой пожимал крепкую ладонь венецианца. Хороший-таки мужик, кроткий, и на перепутанное имя не обиделся. А ведь, поди, забегался за день, что твоя ищейка, высуня язык, мог и на него, дурака беспамятного с северных гор, рыкнуть. Полное право уставшего человека на государевой службе имел. Однако, вот же, не только не рыкнул, заговорил, как и вправду с приятелем, хотя они знакомы-то всего ничего – один приятный вечер за карточным столом.
Хотя... ему, может, просто выговориться надо? Тоже можно понять,. – небольшой красивый рот МакЛауда сжался чуть ли не в куриную гузку, у темных глаз разгладились улыбчивые морщинки, а правая густая бровь изумленно выгнулась: он внимательно слушал рассказ Кавальери, на удивление связный, хоть и досадливый. Есть на что сердиться, о да, – теперь брови Дункана озабоченно сошлись на переносице. В городе определенно творится нечто странное, причем лично ему, шотландцу все эти странности и злодейства кажутся не только удивительными, но и странно знакомыми.
– Ну, друг, трупы обычно выглядят мертвыми, – шутка пришлась, навеорное, некстати, однако... надо же было как-то развеять тоску, и самому невольно схватившую сердце, – даже знать в этом ничем не отличается от простолюдинов. А вот что с бедолагами сотворили еще при жизни... ты же мне расскажешь? – МакЛауд доверительно взял Марко за пуговицу форменного кафтана.       
Конечно, убийств за полтора века он повидал ну, по крайней мере, не меньше, чем полицейский, пусть и в большом, шумном, беспутном городе, да и сам убивал немало, но... зябкий холодок в сердце не только не пропал, но стал еще отчетливее (Зов-то не исчезал!), а ладонь сама собой легла на рукоять палаша, на который Дункан недавно сменил шпагу.
– Значит, лучших рубак города кто-то порубал? – задумчиво процедил горец, чуть щурясь и стараясь не начать озираться опять. – Кто-то, кто таким образом занял первое место в реестре фехтовальщиков Венеции... пожалуй, погожу-ка я уезжать отсюда, и оставлять вас жить с этим, как ты изящно выразился, дерьмом.  
Его задумчивую сентенцию прервал болезненный вопль. Оценив свежесть выражения про тараканью задницу, МакЛауд все же оглянулся – кого там вязали подчиненные Кавальери?
О, да это тот самый франт в золотом плаще и маске с павлиньими перьями! Ишь, как голосит, и впрямь концерт устроил. – Дункан смерил его взглядом с головы до пят. Нет, конечно, отменный боец и щуплым может быть, и тощим до тщедушности, но... этот дрыщ, простите, на бойца меньше всего походит.
– Да его соплей перешибешь, – согласился шотландец, выправляя забранные в низкий хвост мягкие волосы, защекотавшие шею, из-за воротника кафтана, обшитого серебряным галуном. – Сдается мне, друг мой, стражники схватили не того.

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-02-24 23:17:15)

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
Вот уж никак Дункан не ожидал, что трупы окажутся не где-то, на том самом складе, а прямо тут, рядом, на видавшей виды полицейской телеге, сейчас напоминавшей... даже не повозку гробовщика, а что-то еще хуже – будто на козлах сидел не возница в маске Medico della Peste, а сама Чума, или того хуже – сама Смерть. МакЛауд содрогнулся, старательно сделав вид, что виной тому всего лишь премерзкий ветер, не только трепавший белоснежный плюмаж на его треуголке, но и швырявший в лица пригоршни сырого снега с дождем. Все-таки он, несмотря на весь век Просвещения, в глубине души оставался все тем же суеверным шотландцем, как оказалось.         
За десяток шагов, которые заинтригованный «Донкано» сделал вслед за Грилло с фонарем, Зов перестал сверлить виски, но из внимания горца это почти ускользнуло, настолько потрясло его увиденное под брезентом. Не это он ожидал увидеть, точно не это.
– Святый боже, – с трудом отрывая взгляд от живого, карего глаза иссушенного бедолаги, пробормотал МакЛауд, сглатывая невольную тошноту и осеняя себя крестным знамением, пока угол промасленной ткани снова прикрывал изувеченное, искаженное ужасом и словно бы лишь наполовину человеческое лицо. – Что за чертовщина тут творится, Марко?..
Марко, конечно, знал не намного больше, чем Дункан сейчас, спрашивать его было бесполезно, и сорвавшийся с губ вопрос, в общем-то, не имел смысла, он просто выразил растерянность шотландца. Дьявольщина, да охотники за его головой рядом с таким ...необъяснимым злом казались просто детишками из монастырской школы, простыми, понятными и чуть ли не милыми.  Они всего лишь убивали, забирая Силу, но... не так.
Надушенный батистовый платок, поднесенный к носу и тут же повлажневший от мороси, несколько унял дурноту, но горец вздрогнул снова – от нового крика того самого, схваченного стражниками «плюшки». Долгий взгляд шотландца неотступно следил за изрядно потрепанным щеголем, пока тот не умолк.
«У вас приметная внешность», сказал он? – Дункан еле заметно усмехнулся. О да, общая чернявость здесь, в этих южных землях, делала его своим больше, чем в окрестностях Гленфиннана, а местное наречие он выучил больше века назад, в Ровенне, еще с Коннором, который учил его, отчаявшегося дикаря, не только фехтованию. Даже не столько фехтованию, если говорить правду. 
– Да, я тоже приметил тебя, Амато, – отозвался МакЛауд негромко. – Павлиньи перья и золото – надежные приметы, когда расталкиваешь толпу, – ровный голос звучал насмешливо,, но без неприязни. – Марко, – обратился шотландец к полицейскому, – разве мародеры – всегда убийцы? Снять кошель с монетами с трупа и убить... вот так необычно – это все-таки разные вещи. Ты считаешь вот эту крикливую свинку колдуном? – спросил Дункан, снова вздернув бровь и неторопливо заталкивая носовой платок без монограмм в рукав с твердым обшлагом, – Ибо в этом явно замешано мерзкое колдовство. Если так, парень – великолепный актер, уж поверь мне, я в этом кое-что понимаю.
И бессмертный – тоже не он, – лишь сейчас горец заметил отсутствие характерного зуда под височными костями.

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
– Да-да, конечно, всякая магия – это всего лишь выдумка глупых старух, – посмеиваясь про себя, Дункан успокоительно похлопал по обтянутому форменным сукном плечу бедолагу Марко. Что бы тот сказал, если б узнал, что стоит сейчас чуть ли не в обнимку с человеком, который умер и воскрес, подобно Спасителю нашему, уже бессчетное количество раз, да и прожил уже... мда, люди столько точно не живут, особенно не старясь ни на день. – Но... как говорил великий мой соотечественник, «Есть многое такое, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, каких только тварей, еще неизученных, не сотворила природа в темных своих уголках. А насчет «пить надо меньше», друг, ты это шотландцу говоришь? – лукаво прищурил темные глаза МакЛауд. – Не знаю, как там у немцев, может, они от своего дрянного шнапса и самовозгораются, но в наших туманных горах от доброго виски только в пляс пускаются и на волынке лучше играют. Как, думаю, и у вас тут не граппа виновата... – он мотнул головой в некоторой досаде, и добавил: – да и не молния, уверен.
О да, в молниях он кое-что понимал, даже чу-уть больше, чем в актерской игре. В конце концов, с труппой бродячего театра, игравшего то фарсы, то трагедии Шекспира, он кочевал лишь однажды, пусть и несколько месяцев, а вот с молниями дело имел регулярно вот уже не первый век. Конечно, в него они били не с такими последствиями, как для простых смертных, но... так зловеще молнии не убивали даже их. Сжечь дотла, оставить судорожные гримасы на лицах, странно сведенные руки-ноги, но не иссушить до мумий.
Нечисто тут что-то, – горец усилием воли остановил движение руки и не перекрестился снова. Вместо этого он снова глянул на заарестованного, напоминающего более-менее удачно повзрослевшего купидона, и ответил спокойно и с достоинством:
– Не мерин, а очень даже жеребец, но за «гривастого» спасибо. И, теперь я вспомнил – у того самого портного за синагогой я тебя тоже видел, когда на примерку заходил, – Дункан снова взял закончившего лаяться с задержанным синьора Кавальери за пуговицу, наклонился к его уху и доверительно (очень доверительно, прям до ласковости) попросил его: – Ради всего святого, Марко, не называй меня англичанином, это почти оскорбительно. Это все равно что я назвал бы тебя сарацином, ты же знаешь, что они завоевывали твой город?..
Нечаянная вроде бы фраза второго стражника заставила его прислушаться внимательнее – парень вспарывал подкладки, вот как? Бумаги, что ли, тайные искал, ибо что еще можно скрывать за подкладкой, если кошель с монетами полон... не просто полон, а почти неиссякаем, как у этих иссушенных ныне молодчиков? Явно не деньги и драгоценности. Пожалуй, этот щеголеватый «подсвинок» не так прост, как кажется. Любопытно.
Смиренно и не без сомнения, явственно проступившем на смуглом лице, выслушав «безумное предложение» полицейского, Дункан сделал вид, что колеблется.
– Я, конечно, могу приютить его а каретном сарае или на конюшне, но... меня-то он не обчистит до нитки, твой этот... честный куртизан? И, да, с тебя я ни цехина не возьму, в наше время, как ты знаешь, нужные связи ценнее монет.
Чистая, между прочим, правда. А так, глядишь, если (вернее когда) в самом деле дойдет до молний вкупе с обезглавленными телами, знакомый стражник на что-то да и закроет глаза, не так ли? Синьор Кавальери ведь правильно понял взгляд шотландца в котором уже не было ни грана смущений с сомнениями.
– Bene, signori, как свидетельствующий в защиту этого пар... гражданина Нуволо, я беру его на поруки, как невиновного, – взмах руки вышел достаточно покровительственным, все-таки актерствовать Дункан умел и любил. – Амато, tesoro, нам, кажется нужно поговорить. А лучше – поговорить и выпить. 

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
– Да ничего, – с улыбкой, широкой и по-настоящему сердечной, горец снова крепко и коротко хлопнул Марко по плечу, малость пожав его напоследок, – не в обиде я. Это наши домашние, так сказать, несуразицы, они иноземцам не больно-то видны, понимаю.
Дункан и впрямь понимал. Это он, бродяга, за два века исколесил всю Европу вдоль и поперек, и добрую половину Азии, а обычному-то венецианцу с коротким человеческим веком можно и не знать – где она, та Шотландия, почему она с Англией в вечной зарубе... простительно не знать. Так что он лишь разок уважительно приподнял бровь на похождения ловкого куртизана (и храброго, надо отдать должное мерзавцу!), а потом снова посерьезнел и почтительно кивал, слушая наставления синьора полицейского начальника насчет того, что с арестованным делать и не делать надлежит. Потому как чем истовее он внимает сим речам сейчас, тем скорее поверят ему потом, когда он с самым честным видом, хлопнув ресницами, разведет руками – вот, мол, незадача, недоглядел, упустил, сбежал этот скользкий, как угорь, молодчик, чудом каким-то развязался и сбежал. Как так – сам, дескать, не пойму, ловок, шельма, сами знаете.
Да, на казнь шотландец Амато отдавать не собирался – ни сейчас, ни через пару дней. Не столько даже из-за того, что благ и человеколюбец уродился (чего нет, того нет, его не таким воспитывали, какими выдались нынешние мягкотелые времена), сколько оттого, что... да, ему хотелось узнать секрет «мумий». Ну вот такая, если угодно, блажь в лохматую голову ударила. И почему-то казалось Дункану, что именно «пирожочек в рюшках» знает об убитых нечто такое, что выведет на след настоящего убийцы. Хотя бы потому, что он первым оказался на месте преступления. В то, что это он, ловкач в драном кружеве, высосал жизнь из «золотых мальчиков» города можно было поверить только от безысходности и понимания того, что на кого-то дело надо повесить, под пытками-то всяк себя оговорить может... и Кавальери тоже понять можно, с него же три шкуры спустят, если душегубец предъявлен не будет городу и миру.
– Значит, плаваешь ты хорошо, – вновь прикрывшись платком, пробормотал Дункан, шагающий рядом со связанным «шлюшонком», будто бы в задумчивости и про себя. – А бегаешь хорошо? От меня не надо, поймаю.... сейчас.
«А не сейчас – кто знает» – явственно говорила умело завешенная пауза и внимательный взгляд теплых карих глаз из-под переднего угла треуголки.
Каблуки снова печатали четкий ритм по мостовой.

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
Так и шли от того самого мостика у кофейни – молча, ибо, как, во всяком случае, показалось Дункану, поняли друг друга, парень-то явно дураком не был. И сколь же неожиданно, тем не менее, было услышать от него английскую речь, да еще и практически правильную! От удивления не только глаза у МакЛауда округлились, но и вид вообще, как это обычно бывало, стал слегка придурковатый. Пусть и недолго это длилось, но заметить такое нелестное для горца преображение Амато бы успел. Как в прочем, и обратное, когда шотландец оправился от изумления и вновь стал величавым статным синьором с серьезными и доброжелательными темными глазами.
– Вот как! – сказал он, тоже переходя на английский, все еще раздумчиво, оглядывая сбоку идущего еще более внимательно, с головы до пят. Тому явственно было неловко, больно даже, но развязывать его прямо тут, на улице, было бы неправильно. Вредно для обоих, если точнее. Дункан так же молча кивнул ему за спину, имея в виду веревку, и сделал жест, будто распутывает узел, выразительно хмурясь на чужое неудобство. Завершил пантомиму кивок, но не обычный, а снизу вверх, с поднятием бровей, вопросительно – потерпишь, мол, до дома? – Да ты и впрямь tesoro – сокровище, как посмотрю. И, нет, говоришь ты по-английски совсем не скверно, не скромничай. И, да, я удивлен тем, что ты знаешь про Шотландию и гэльский вообще, а уж про взятие Нью-Касла и восстание, к слову, очередное – тем более. Ты действительно ловкий малый, угадал, как себя ко мне расположить, я оценил, а ты своего добился.
На дальнейшее раскрытие местных «тайн следствия» Дункан снова нахмурился, покачал головой, не сбиваясь, однако с шага, и фыркнул иронически:
– «Карман», говоришь? Что ж... так ведь и подмывает поместить в этот карман фигу, верно? И не в смысле библейском, как плод инжира... хотя итальянское значение этого слова уже ближе к моим намерениям, отнюдь не благочестивым, – еще раз покачал треуголкой МакЛауд, вздохнув с сожалением. – Не ожидал от Марко, не ожидал. Впрочем, все полицейские одинаковы.
Уж не хотят ли они повесить на иностранца и те самые убийства? – Дункан допускал и такое. Значит, нужно уходить от греха с насиженного места. Эх... жаль, удобное было квартирование.
– А скажи-ка мне, друг Амато, – пряча платок в глубокий накладной карман, тоже обшитый темным галуном, а затем потеребив пышное жабо на ходу и чуть выпятив нижнюю губу при этом, самым светским тоном осведомился горец, будто беседовали они о погоде или венецианских красотах вокруг, – не знаешь ли ты, где можно спешно снять приличное, но не слишком дорогое жилье на двоих?

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
– Да мир воспален с библейских времен, – небрежно взмахнув пышной манжетой, отмахнулся Дункан, который за два с лишним века успел это понять. – Полагаю, и до них он не щеголял здоровьем. Но то, что ты не просто грамотен и любознателен, а еще и следишь за новостями, делает тебе честь. – Горец снова нашел пальцами и задумчиво подергал сейчас особенно темную, потому что слегка отсыревшую от мороси, прядь своих густых волос, перехваченных черной шелковой лентой. – И я вовсе не в упрек сказал о том, что ты верно выбрал, чем меня расположить. Это, друг мой, тоже говорит об уме и искусности, а умных и искусных людей на свете немного, их бы, вообще, беречь надобно. Во всяком случае, я это для себя за правило взял давно.
Так давно, что в те времена еще и дед твой не родился, дружок, – МакЛауд скупо улыбнулся этой мысли, тоже опуская взгляд на мостовую и носки своих щегольских туфель. – И с чего бы мне изменять этому своему обыкновению? И впрямь парень умник, коли догадался про мои мысли о том, что убийцей могли назначить и меня. Так даже веры больше, ибо зачем какому-то куртизану самому лезть в петлю или в котел? Иное дело – иностранец, один господь ведает, что он с этой золотой компанией не поделил, в чем богатеньким сынкам дорожку перешел, и опять же – чем их убил. Может, за границей уже того, молнии приручили и в коробочках носят, как табак в табакерке. Или там, в рожке, как порох... Инглезе же ученые – все до одного.
– Что ж, не будем тогда возводить поклепа на синьора Кавальери, – сказал Дункан ровно, обернувшись к собеседнику и чуть морщась на громкое «Фр-р-р-р!», которое сделали крылья наглого пестрого голубя, взлетевшего прямо из-под ног. – Он знает, где я живу... жил, а это совсем ни к чему, – Зов пока не зудел в ушах, но то, что он вообще возник, ничего хорошего не обещало. Точнее – обещало нехорошее, чью-то отрубленную голову, одну из двух. – Я уверен, я все равно должен был переезжать, так уж получилось, пожалуй, что все и к лучшему. Жены, чад и домочадцев у меня нет, слуг тоже... разве что тебя вот найму, – хмыкнул он, покосившись на ушлого купидона в сбитом набекрень паричке. – Как ты на такое смотришь?
Набойки туфель по-прежнему звонко щелкали по выставившим темечки булыжникам мостовой. Шотландец заложил руки за спину и чуть хмурился на ходу, слушая Амато. 
– А вот ты-то уверен, что тебе непременно надо в суд и обличать их пороки, которые, кстати, умерли вместе с ними? Они уже на суде божьем, и он – мы же верим в это? – воздаст. – И не понять было – ироничное это «мы же верим», или «Донкано» задал вопрос риторический, чтоб напомнить завет Христа. – Мне вот лично куда любопытнее узнать, что эти молодчики делали прямо перед смертью, вернее, что делали с ними. Кто и как, – МакЛауд снова метнул на Нуволо пристальный взгляд – мол, а ты об этом что-то знаешь ли? – и ухмыльнулся легко. – Так что давай, показывай, где тот «Кальмар с Коломбиною».

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
– Вот как, – снова уронил МакЛауд, и в этой спокойной короткой реплике проявилось и удивление, и уважение. – Занятно, однако.
Будто в подтверждение пословицы «не суди книгу по обложке», щлюховатый купидон с каждой минутой открывался с неожиданной и, надо сказать, весьма благородной стороны. Значит, он не заурядный мародер, решивший при удобном случае обшарить пару-тройку трупов, чтоб прикарманить уже не нужные им деньги и драгоценности? Что ж... и такое возможно, а вот верить ли в именно такую картину событий – дело иное. Если и верить, то не вдруг, не за красивые глаза, жулики (а синьор Нуволо, ежели и не вор, так-таки жулик, не забываем!), они такие – наврут с три короба, и возьмут за то недорого.
– Значит, их убил кто-то из их же компании, тот самый четвертый? – переспросил Дункан, задумчиво покусывая нижнюю губу и поневоле чуть умеряя шаг. – Да, странные у вас тут творятся дела, ничего не скажешь... – он хмыкнул и поправился: – То есть, да, что знаешь, ты уж мне расскажи, будь добр, как до места доберемся. Глядишь, в две головы что-то да поймем. Кажется, в этом наши интересы и... – горец задумался, но договорил: – и цели сходятся. Мне тоже как-то совсем не улыбается, что город масок станет городом мумий.
А то, ко всему прочему, есть еще нешутошный риск, что он станет городом отрубленных голов, как многие города, деревни, стойбища до этого. Но о том синьору Нуволо знать не надобно, у него, вон, своих забот полон рот. – МакЛауд проводил взглядом порскнувшую из-под ног в подворотню тощую полосатую кошку, до того брезгливо отряхивавшую лапки от мерзкой жидкой грязи, в которую превращалась морось, а потом перевел взгляд на скрипевшую подвесной цепью вывеску. Экие же затейники эти венецианцы!
– Наглядишься на такое – и передумаешь под кринолин даме лезть: ну как она такая же.... коломбина с сюрпризом, – пробормотал горец, берясь за дверную ручку.
Впрочем, служанка, при всех ее поистине коломбинских лукавстве и игривости, оказалась без маски, зато в полотняном чепце и в платье с таким глубоким вырезом, что будь у нее щупальца, их бы вполне можно было углядеть, даже не задирая юбок. Дункан улыбнулся ей более чем располагающе, перед тем как ступить на первую ступеньку вслед за малость перезревшей красоткой, явно намекавшей, что она еще ого-го и совершенно не прочь. В другое время и шотландец бы не погнушался таким откровенным приглашением, но не сейчас.
Мансарды с некоторых пор МакЛауд любил – в том числе из-за скрипучих лестниц, по которым никто не подкрадется незаметно. Окно, хоть и не большое, вполне пропустило бы взрослого человека, да еще и располагалось прямо над каналом – лучше не надо, если придется спешно уходить, никого не предупреждая. Отлично. Бросив снятую треуголку на отскобленный стол, Дункан присел на корточки перед съехавшим по стене в изнеможении нечаянным соседом, и палашом перерезал веревку. Грех, конечно, портить казенное имущество, но так точно было быстрее. Хотя волокна успели разбухнуть от сырости, Дункан тоже успел – в аккурат к возвращению служанки. Он как раз вложил широкое лезвие в ножны, еще задержав пальцы в глубокой плетеной чаше гарды, когда поднял глаза и снова мягко улыбнулся даме:
– Ну вот вина нам и принеси, милая. За отдельную плату, – он блеснул и зубами, и зрачками. – А еще ты меня осчастливишь, если найдешь где-нибудь бумагу и перо с чернильницей.

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-03-11 20:56:57)

[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]
– Ну-у, почта не почта-а, – подражая игривой интонации служанки (или передразнивая и поддразнивая ее), протянул Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов, – а вдруг я песню о твоей красоте слагать буду? Может, мне перо с чернилами для того и нужны?..
Однако умение шотландца убеждать с помощью лести сегодня явно проиграло умению Амато убеждать с помощью самых свежих (буквально только что с мест) новостей. Видимо, хороших новостей, раз женщина  засияла, словно именинница, еще и помолодев будто лет эдак на пять – так точно. Горец качнул было головою, таки окончательно досылая палаш в ножны, снимая пальцы с рукояти и вставая. Вот ведь, новость об убийстве троих человек, оказывается, может женщину обрадовать... женщин даже, Нуволо ведь упомянул еще и ее подруг. Действительно, странные в этом городе... коломбины, – Дункан, конечно, догадался, что это неспроста, но повод себе на побурчать мысленно о временах, нравах и странностях местных обывателей оставил.
– Не, алмаз не надо, – растерянно вякнул он, – и Турка тоже...
Между тем, вопреки убежденности Марко Кавальери, магия опять случалась этим вечером – прямо на глазах МакЛауда (который воспользовавшись минуткой, тоже скинул кафтан, повесив его на стул, а после  и камзол, сбросив его на кровать), прямо в этой непритязательной мансарде: для перевязи с палашом и треуголки нашелся удобный и надежный крючок на стене, а стол украсился скатертью, подсвечником, вином и едой, бумагой и чернилами – и все, будто по мановению волшебной палочки, за то время, пока Амато растирал истерзанные вязкой руки и стаскивал порванные манжеты.
– Да вы фея, синьорина Миранда, – искренне выдохнул шотландец, хлопая длиннющими ресницами на все это гастрономическое и галантерейное великолепие, – истинно фея. Верно ведь, tesoro mio? – обернулся он к куртизану и купидону. – И даже вызвать ее можно колокольчиком, прямо как в сказке, ну разве не чудо? А, а! – спохватился он, отвлекаясь от невежливо прихваченного на ходу со стола фокаччино, когда горничная уже почти подплыла к двери – ну чисто гондола! – И папеньке передайте огромный привет и благодарности!
Когда «фея» в пообтрепанном переднике, у которой, и впрямь, даже имя было подходящим для волшебницы, все-таки упорхнула, Дункан, по примеру Амато, не без удовольствия разулся – новые, не совсем еще разношенные туфли немного жали – плюхнулся на кровать почти по-турецки, и пока сосед умывался, размышлял лениво, разминая через чулки заколодевшие пальцы ног. И присвистнул понимающе и с восхищением, когда венецианский ловкач вынул из потайного кармана чудо современного оружейного мастерства.
– Да я, знаешь ли, и так тебя не опасался, – честно сказал горец, – Если что, ты бы его вынуть не успел, уж извини, – коротко улыбнулся он, отводя взгляд от огоньков свечей выше пистоли, и возвращая его к глазам Амато. – А что до вопросов... если ты искал на трупах не драгоценности, то что? Какие-то бумаги? И кто же этот четвертый, который ушел? Ты ведь его знаешь? Расскажи про него, что знаешь.
Было, было у Дункана подозрение... или предчувствие, что именно от этого неизвестного «создателя не святых мощей» у него свербело в висках и под ложечкой.

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-02-25 23:57:45)

Сперва хмыкнувший на лестную оценку, похвальную наблюдательность и честность соседа по мансарде (натуральную ли – бог весть!) Дункан далее просто слушал. Нет, не так: рассказу Амато он внимал, всем, так сказать, существом, и телесно тоже – вот приостановили размеренные движения пальцы, разминавшие обтянутую шелком белого чулка стопу, вот выпрямились, напряглись полуопущенные расслабленно широкие плечи, обтянутые мелкоскладчатым, тщательно отбеленным полотном рубашки, вот последовал странно медленный, будто заторможенный кивок при упоминании банды Мохоков – слышал, мол, знаю, вот раздулись коротко и гневно ноздри, вот, прорезав смуглый лоб двумя вертикальными морщинками сосредоточенности, сошлись брови, вот недобро блеснули из-под них темные глаза.
Все это время МакЛауд, однако, не шелохнулся. И молчал. Молчал и слушал – не только что говорил синьор Нуволо, но и как: по-прежнему правильные, но короткие, будто оборванные и догоняющие друг друга фразы выказывали, что внезапный подопечный взволнован, не особо подбирает слова и принимает судьбы несчастных женщин и девиц близко к сердцу.
Или он все-таки очень, очень хороший актер. Или в этой комнатке под крышей на этот час сошлись прекрасный актер и великолепная актриса: как ни сложно было вообразить наличие такого таланта у феи в чепце и обстиранном переднике, горец жил слишком долго и непросто, чтоб полностью исключить такую возможность. Пока неясно, зачем бы этим двоим разыгрывать перед нежданным гостем такой спектакль, но... люди порой весьма хитры и изобретательны – во зле тоже. Надо подождать, надо посмотреть, что будет дальше, – решил про себя хмурый, поджавший губы шотландец (в этой комнате с постелью, вроде как даже даровой с некоторых пор) все же было три отменных актера), и... вдруг услышал имя, отчего невольно моргнул.
– Коломбо Дамарино? – задумчиво, будто пробуя это самое имя на вкус, переспросил он, дав Амато договорить. – Так ты его назвал? Колом-мбо Да-ма-ри-но... – Дункан сел прямее, позволив себе улыбку, которую так и не увидел на его устах Марко Кавальери – улыбку шалого злого веселья. Потому что сомнения в честности умницы-пирожка уже без рюшек спали, как покровы с законченной живописцем картины.
Ах, tesoro, – МакЛауд еле заметно качнул головой, спуская с кровати размятую ногу и раздумывая, не стянуть ли и чулки совсем по-домашнему, отдавая их Миранде на постирать за парочку цехинов, ей совсем не лишних, – ты бы наверняка удивился, узнав, что этому мерзавцу Демарино далеко не сорок два года. И даже не сто сорок два... а разика так в три побольше. Вот ведь как причудливо тасуется колода, а? – шотландец дернул уголком рта, снова молча разглядывая золотистые в свете канделябра кудряшки Нуволо.
Ведь буквально в последнюю встречу Аманда вдруг разоткровенничалась, когда обнимались сладко в постели, и рассказала, как однажды убила обезумевшего разъездного инквизитора на одной из дорог, решившего, что она ведьма, раз не померла в своей Нормандии. Когда ж это было... во время первой чумы... чуть ли не в лето восемьсот сорок какое-то, от Рождества Христова... Не подоспей тогда к ней «в темницу» Ребекка Хорн, которая уже взяла востроглазую воровку под крыло, пошла бы хитрюга на костер.
А Коломбо этот, голубь хренов, стало быть, с тех пор и спятил окончательно? Ну еще бы – две бабы его прирезали в хлеву, как борова... А он, значит, сдох-сдох, но... И как тут, восстав из мертвых-то, аки господь наш, не возненавидеть весь женский пол, как не начать мстить, да?.. Он же, поди, судиёй себя возомнил, от большого-то ума, – еще одна злая ухмылка дернула губы горца. – Вот, значит, чей это Зов был.
– Подожди, давай заново, – спустив и другую ногу на пол, и снова хмурясь, вернулся Дункан к только услышанному повествованию о чудесах, уже отнюдь не добрых, – То есть ты говоришь, что убийца был не человеком, ты действительно сам это видел? Он... двигался как-то иначе? Выглядел не так? Что он вообще такое?
Вообще-то эта часть истории не только внушала недоверие, но и откровенно пугала. До ледяных мурашек по загривку и встающих дыбом волосков на руках.
И почему это чудище беловолосое не тронуло толстяка и девицу? Да не просто не тронуло, а столь очевидно пощадило...
[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-02-27 06:01:41)

– Оставь, – шотландец с ленивым спокойствием махнул рукою, нашарил на постели у своего колена чистый почти платок, вынутый из кармана еще на улице, протянул Амато – промокни, мол, губу-то. – Ты молодец, спасибо, но теперь, когда я знаю имя этого... главаря, я и сам его найду. И достану.
...или он меня, – но об этой, тоже вполне вероятной возможности МакЛауд вслух не сказал. Незачем парня тревожить, он, вон, и так натерпелся страху. Сам не свой, хоть и храбрится на кураже.
Дункан все-таки поднялся, тоже плеснул себе вина. Водой разбавлять не стал – в конце концов, он только недавно (спасибо муштре Кристин, как бы ни была она ненавистна), всего лет... семьдесят как, начал различать на вкус все эти клареты, хересы, бургундское... и, в конце концов, он не настолько опасается опьянения, чтоб соблюдать куртуазию времен античности. Он же, собственно, и в самом деле варвар с севера, верно? Может и неразбавленным хлебать, по праву рождения, так сказать.   
Так, стоя у стола, сверху удобнее было слушать пояснения Амато, сопровождаемые положением на столешнице своеобразных фишек.
– Да ты стратег, я посмотрю, – отхлебнув из стакана, обронил МакЛауд не без насмешливости, но и с уважением, когда вся диспозиция была обозначена. – Где ты такому научился? – он тронул кончиком ногтя свободной руки изборожденную бороздками половинку свежего, даже чуть не дозревшего, светлого, хлебного цвета ореха, не двигая его, а лишь качнув на плоскости, и спросил: – В шахматы играешь? – если синьору Нуволо послышалась в вопросе надежда, то... ему не послышалось. Дункан скучал по этой игре – это ж не карты, это состязание умов, а найти нормального партнера на партию-другую здесь сложновато... или он скучал по Дарию, даже молчать умеющему доброжелательно?
Эх, монах, тебя бы сюда... уж ты-то в сортах бесовщины разбираешься всяко получше меня. Да и в людях, чай, тоже.
Однако лукавая искра мягкой приязни к Нуволо тут же погасла под сдвинутыми озабоченно и озадаченно густыми бровями. Не поверить Амато нельзя, а поверить... поверить  все-таки трудно, даже суеверному по-прежнему в самой глубине души уроженцу Шотландии, где легендами о небывалом овеян каждый холм.
– Подумайте, – бормотнул Дункан и снова отпил вина – чуть-чуть, омочив губы и язык, чтобы распробовать и запомнить вкус этой «Крови Юпитера». – Уж на что у нас в Хайленде полно всякой нечисти да нежити, но вот такого даже и не припомню, чтоб лез с целованьем брюхатый и без пупка...
Он поморщился, прикоснувшись пальцами к виску, будто от внезапной мигрени, не потому, что перебирал в уме многочисленных монстров родных гор – если бы! Просто в черепных костях словно опять зазудел надоедливый комар – что, неужели накаркал, накликал беду? И ладно бы только на себя...
– К нам, кажется, гости, – шотландец погладил кончиками пальцев все еще выложенный на столе пистолет, так же легко и мимолетно, как до этого пол-ореха. – Ты вот что, – сказал он ровно, чтоб не напугать, да и самому не засуетиться, – выйди пока. С Мирандой поболтай... а лучше – попросись спуститься за вином в погреб. Думаю, мы быстро... переговорим.
И как только этот голубь сизый нас нашел? – ступени лестницы уже поскрипывали под не женскими явно шагами, или чудилось? – Зова же не было, пока шли, не мог он выследить... или мог?
[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-02-29 05:14:31)

[nic]Морис Морель[/nic][sta]Порхай, как бабочка. Жаль, как пчела[/sta]
[ava]http://forumupload.ru/uploads/0012/62/13/36/59271.jpg[/ava]
[sgn]Пусть наша ветреная младость
Потонет в неге и в вине,
Пусть изменяющая радость
Нам улыбнется хоть во сне.[/sgn]
Выследить наивное дитя гор было легко: вот ухоженные пальцы бонвивана ловят костлявое плечо первого попавшегося уличного мальчишки, неожиданно крепко его сжимая, так что под замызганной рубашонкой наверняка останутся синяки, вот, платой и за них тоже, в грязную ладошку падают несколько сольди, вот несколько почти ласковых слов, поясняющих, что надо проследить во-о-он за тем темнокудрым синьором в черном, и чтоб до самой-самой двери – и voilà! – через четверть часа скучающего рассматривания зыби в канале маленький оборванец уже бормочет точный адрес, возбужденно и жадно сверкая темными глазенками. Ах, маленький говнюк!.. Ну конечно, заслужил еще пару монеток, и как ему не заскакать на одной ножке радостно? Так просто и много заработать на ужин семье...           
Проводив лениво прищуренным взглядом забогатевшего шкодника, Морис тоже зашагал – танцующе, поигрывая тростью, словно на вечернем променаде в карнавальной круговерти, на которую время от времени можно и заглядываться на ходу, ухмыляясь забавным уличным сценкам под уже зажженными кое-где фонарями. Он же никуда не торопится, да и дорогому другу надо дать время хотя бы на привести себя в порядок после столь увлекательной прогулки. Где-то с полчасика на это вполне хватит, не так ли?
Забавная вывеска, в общем, соответствовала нашептанному сорванцом в ухо под аккуратнейше напудренной буклей названию, татуированный хозяин, как и предупреждали, глядел волком, пышнотелая служанка неумело пыталась флиртовать... фи, какая скука! – Морис едва сдержался, чтоб не зевнуть в пышный шелк и кружево манжеты. Однако галантность настоящего шевалье творит чудеса, не так ли? И вот уже плащ сброшен на руки милашки в чепце, а под каблуками нещадно стонет проклятая лестница.
Деликатный стук в дверь – и она сразу распахивается, являя нахмуренную шотландскую рожу и хорошо знакомый (ритуальный, что ли?) возглас.
– Да-да, знаю, – пренебрежительно и оттого особенно грациозно отмахивается мсье Морель, величаво и в то же время изящно ступая в мансарду, будто в фигуре вечного менуэта. – Дункан, ты неисправим. Давно пора придумать что-то новенькое, который век ты это говоришь?
Темные гасконские глаза так же небрежно и мимолетно скользят по накрытому столу, по широкой кровати, по симпатичному полненькому кудряшу – одинаково незаинтересованно, корпус, словно в танце, минует уже опущенный меч, изящная небольшая рука снова взмахивает манжетой, поднимаясь, чтоб снисходительно похлопать горца по смуглой щеке:
– Ах, да ты шалун! Я-то думал, тебя только девицы и дамы привлекают... – и как же весело видеть вспыхнувшее в зрачках задохнувшегося аж МакЛауда возмущение и его гневно поджатые губы. – Но все-таки что-то меняется, да? – тонкая издевка в мягком голосе еще подливает масла в подспудный, но яркий, если его выпустить шотландский огонь.
Однако потом взгляд шевалье, застывшего в почти балетной позиции, возвращается к пухлому лицу с приметной родинкой и становится острым и цепким.
– Скажи-ка, милый, – и высокомерная снисходительность почти скрадывает настороженное напряжение в тоне, – ты не служил ли в Сан Серволо? Я там... навещал однажды знакомого, а у меня отменная память на лица.

Дункан, невесть как и когда оказавшийся возле крючка, на котором висела портупея, уже открыл было рот, чтоб сказать «Да вовсе я не собираюсь «убирать его по-тихому», потому что убить мерзавца при самообороне – это совершенно другое дело», и... закрыл его, с полуоборота снова пуская треуголку в красивый, с вращением полет на постель.
– Вот же баран упрямый, – процедил вместо этого МакЛауд, уже снимая ремень с ножнами, – Я же не в твоей храбрости сомневаюсь, дурашка, а...
Он не договорил, плавно и отточенно вытаскивая палаш на три четверти клинка, а потом и совсем, потому что как расскажешь о своих истинных сомнениях и заботах непосвященному? Убить Дамарино прилюдно, да вот сейчас при том же Амато, уже засучившем рукава – не штука, сбросить тело в канал – тоже, но ведь потом его придется искать заново и убивать уже по-настоящему, с обезглавливанием и всеми присущими ему ...явлениями. А вот это уже сложнее. Бывает ли тут зимой гроза с молниями? Жаль, не сподобился спросить у местных. К тому же сволочь голубиная, ожив, либо постарается утечь подальше и залечь на дно как можно глубже и дальше, либо... в любом случае, эффект внезапности будет на его стороне.
Как и сейчас, впрочем.
О, он еще и вежливая сволочь, постучался! – горец уже с обнаженным мечом потянул на себя дверь, отступая-перетекая на шаг.
– Я Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов! – гаркнул он привычно... и тут же увидел, кому.
Тьфу ты, будь ты неладен! – на мгновение опростившееся лицо шотландца затем приняло выражение незаслуженно обиженного ребенка, вместо марципанового зайки получившего книжку, да еще и совсем без картинок.
– Да чтоб тебя! – искренне возмутился шотландец, пропуская мимо себя юркого, как угорь, щеголя. Хорошо знакомого щеголя, одетого так, что он казался отражением самого Дункана полчаса назад. И сей же момент получил новый повод вскипеть гневом. Однако века, о которых упомянул Морис, явно пошли на пользу самообладанию горца – он не оттолкнул, взъярившись, породистую ухоженную руку, похлопавшую его по щеке небрежно, как лошадь или пса. И даже не воткнул острие палаша в живот наглецу, намекавшему на проснувшуюся склонность к мужеложеству. – Я, знаешь ли, не считаю нужным менять проверенное хорошее на... черт знает что в угоду моде. Я же не ты, – все-таки уколол он, пусть словами, а не шпагой, досылая клинок в ножны и захлопывая дверь.
Удивительно, как много может измениться за одно мгновение, за одну-две реплики – обернувшись, Дункан застал уже совершенно другую сцену. Играли ее уже без него, Амато и Морель, и надо было быть куда более толстокожим и бесчувственным дикарем, чем теперешний МакЛауд, чтоб не почувствовать возникшего между ними напряжения. Матерь божья, да тут сейчас заискрит без всякого отрубания голов! Однако...
– Что ж, мсье Морель, будьте моим гостем, – в тоне горца отчетливо слышалось «раз все равно вперлись без приглашения». – Так вы, значит, знакомы, господа? – плюхнувшись на стул и положив палаш себе на колени (так, на всякий случай), светски осведомился Дункан и невиннейше похлопал ресницами. – Подумайте, как тесен мир!
[ava]https://forumstatic.ru/files/0012/62/13/54378.jpg[/ava]

Отредактировано Дункан МакЛауд (2024-03-11 07:02:50)